В эпоху дешёвого барреля призывы «стащить» Россию с нефтяной иглы звучат всё громче. По мнению многих специалистов, именно эта зависимость стала чуть ли не главной причиной кризиса последних лет. Однако согласны с такой постановкой вопроса далеко не все…
Нефтегазовая индустрия России умрёт от «солнечного» удара, а её прах развеют по ветру гигантские лопасти мельниц-генераторов, которые в ближайшие годы усеют поля Европы и Азии. После этого апокалипсиса главных «кормильцев» госбюджета ждёт ещё и Страшный суд. На нём они ответят за пагубное пристрастие страны к нефтяной игле, сквозь которую маслянистая чёрная субстанция десятки лет просачивалась в кровеносную систему нашей экономики, отравляя её и лишая воли.
Частота подобных прогнозов заметно возросла в последние пару лет, когда стоимость барреля рухнула с более чем $100 до $40–50, изредка прощупывая дно на ещё большей глубине. Однако аргументация этих предсказаний заметно хромает. В ней гораздо больше романтизма, чем необходимого экономике прагматизма.
Так ли глубоко сидим?
Для начала стоит разобраться, а настолько ли сильна зависимость России от нефтяной иглы. В прошлом году, как выяснил Лайф по материалам Минфина РФ, доля «углеводородных» доходов федерального бюджета доходила до 37,4%.
Это минимальный показатель с 2009 года. Однако, по мнению некоторых западных экспертов, эта доля на поверку может быть ещё меньше. Так, финский экономист Йон Хеллевиг в своём исследовании для консалтинговой компании Awara Group, с которым ознакомился Лайф, называет цифру в 21%.
Свою точку зрения он объясняет тем, что российский бюджет, в отличие от многих зарубежных аналогов, делится на три составляющие: федеральный бюджет, региональные бюджеты и фонды социального страхования. Поэтому в расчётах доли нефтегаза в доходах России надо обращать внимание на все три этих слагаемых — то есть на так называемый консолидированный бюджет.
Безусловно, итоговая сумма менялась со временем. Но в последние годы границу в 50% она не переступала. Таким образом, даже по самым пессимистичным раскладам, Россия является одной из наиболее диверсифицированных «нефтезависимых» экономик мира. Для сравнения, в той же Венесуэле доля углеводородных доходов в госбюджете составляет до 96%, а в Саудовской Аравии — до 92,5%.
Поэтому России нужно не соскакивать с иглы, а развивать свои сильные стороны. В том числе и в технологическом плане, что позволит в дальнейшем снизить себестоимость добычи ресурсов и улучшить условия их последующей доставки клиентам. Именно об этом в своём свежем докладе (есть в распоряжении Лайфа) говорят специалисты авторитетного японского исследовательского института экономики, торговли и промышленности RIETI, близкого к правительственным кругам страны.
Не придаток, а партнёр
В качестве наиболее подходящей для России модели называется Австралия. Страна, ориентированная на экспорт продукции агропромышленного комплекса и минеральных ресурсов, за последние 30 лет продемонстрировала самый стабильный и уверенный рост среди государств Организации экономического сотрудничества и развития (OECD).
— Учитывая подобный успех Австралии, выбор схожей стратегии выглядит для России более разумным вариантом, нежели попытки разнообразить производственные возможности, многие из которых не являются сильной стороной для страны, — считает автор доклада RIETI Казухико Фуджи. — Причина, по которой Австралия сумела привлечь весомые инвестиции из Японии, проста. Там сумели обеспечить нашим компаниям открытую и прозрачную нормативно-правовую среду. Это позволило японскому бизнесу заработать на экспортирующей инфраструктуре и создало для обеих сторон выигрышную ситуацию. Если говорить о России, то на данный момент её инфраструктурные сети на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири остаются неразвитыми. Москве необходимо сделать уверенный шаг к улучшению инвестиционного климата, что послужит фундаментом для построения прочных обоюдовыгодных российско-японских отношений.
Развитие отношений с Москвой в области энергетики — в числе главных экономических приоритетов Токио. Являясь одной из наиболее благополучных стран мира и уступая по размеру ВВП лишь США и Китаю, Япония в последние годы стагнирует. Главным образом, по причине перманентной дефляции, которая способствует удорожанию и без того «золотых» по себестоимости товаров местных производителей. Помимо монетарных мер воздействия, таких как ослабление курса йены, страна предпринимает попытки как можно существеннее снизить стоимость необходимых промышленности энергоносителей. Для этого японцы максимально расширили список поставщиков нефти и газа, который ещё не так давно состоял преимущественно из ближневосточных стран.
Согласно данным Минфина Японии, с которыми ознакомился Лайф, Страна восходящего солнца по итогам 2014 года закупила у России почти 10 млн тонн сжиженного природного газа. Для сравнения, в 2010-м этот показатель едва переваливал через отметку в 5 млн тонн. Таким образом, РФ вышла на четвёртое место среди крупнейших поставщиков, обогнав Индонезию. Схожий прогресс наблюдается и по нефти. Растущие аппетиты японцев вполне объяснимы и связаны с аварией на АЭС «Фукусима-1» в 2011 году. Всё-таки нефть и СПГ в столь сейсмоактивном регионе гораздо безопаснее, нежели такой «немирный» для страны атом.
— Энергетическое сотрудничество с Россией означает для Японии, что она приобретает не только стабильного поставщика ресурсов, но и главного импортёра наших инфраструктурных технологий, — говорит Фуджи. — Не будет преувеличением сказать и то, что РФ может стать для нас второй Австралией. Уверен, что в 2017 году Россия впервые превратится в один из двигателей японского экономического роста. Особенно с учётом реализации газопровода Сахалин — Хоккайдо.
Говоря откровенно, газопровод до Японии является довольно рискованным вариантом. Во-первых, не стоит забывать про сейсмическую опасность в регионе, а во-вторых, труба привяжет нас к довольно своевольному клиенту. Ведь Токио всячески сторонится подписания таких важных для «стационарщиков» долгосрочных контрактов. Что касается более «приемлемого» варианта с СПГ-терминалами, то японские деньги уже получил арктический проект «Ямал-СПГ», оператором которого является «Новатэк» (кредит в 200 млн евро от Японского банка международного сотрудничества).
Помимо Страны восходящего солнца Москва неплохо зарабатывает и на продаже энергоносителей другому «восточному экономическому тигру» — Китаю. Согласно статистике Таможенной службы Поднебесной, с которой ознакомился Лайф, в январе 2017-го товарооборот между нашими странами вырос на 34% в годовом выражении — до $6,5 млрд. Экспорт из России в Китай увеличился на 39,3%, а в обратном направлении — на 29,5%. Более половины наших поставок в КНР составили энергоносители.
Альтернатива диверсификации
«Но нефть никому не нужна, весь мир переходит на «альтернативу»! Возможно, речь идёт о каком-то альтернативном мире, но точно не о нашем. Вопросы экологии, сохранения «энергетической независимости» от России и другие насущные проблемы заставляют ту же Европу делать шаги в направлении ветрогенераторов и солнечных батарей. Но если эта борьба и завершится победой, то явно не в ближайшие несколько десятилетий.
Согласно статистике BP Statistical Review of World Energy, с которой ознакомился Лайф, в 2015 году доля традиционных энергоносителей в мировом потреблении составила 86%. Ещё 4% — это АЭС. Таким образом, «зелёной» энергетике осталась доля всего в 10%. «Ветер» и «солнце», к примеру, на двоих собрали менее 2% общемирового потребления. Прогресс в развитии «альтернативы» также невелик.
К тому же подверженные сезонным и погодным колебаниям «ветряки» и солнечные батареи выглядят немногим более надёжными поставщиками энергии, нежели ГТС Украины. Да и стоимость на сегодняшний день слишком высока. Одним словом, это не тот самый драйвер роста для растущих экономик. Особенно если речь идёт о Востоке, где даже высокотехнологичный Китай продолжает плотно «сидеть» не только на нефти, но и на гораздо более «грязном» угле. Да и Германия, являющаяся самой развитой страной ЕС, не зря так лояльно относится к проектам того же «Газпрома».
Когда речь заходит о диверсификации нашей экономики и «слезания с иглы», хочется спросить: какие именно отрасли нам предлагается развивать? Помимо «нефтегаза» Россия конкурентна в сельском хозяйстве, рыболовстве и экспорте вооружений. В последнем, согласно свежему отчёту SIPRI (есть в распоряжении Лайфа), наша страна имеет долю в 23% в общемировом экспорте. Стоит признать, но в других высокотехнологичных отраслях Россия безнадёжно отстаёт от конкурентов. И причины этому стоит искать не в дне сегодняшнем и даже не во вчерашнем, а гораздо раньше. Например, в эпоху СССР, когда ту же кибернетику власть имущие называли лженаукой.
Безусловно, можно «вбухать» десятки миллиардов в разработку «русского айфона» или создать свой «майкрософт» где-нибудь в подмосковной Дубне. Но преодоление технологического отставания в десяток с лишним лет будет стоить казне (а значит, и рядовому налогоплательщику) гораздо дороже «зависимости от нефти». В мире есть множество примеров благополучия, фундаментом которого стала одна отрасль. Вспомнить ту же Швейцарию, где добрая половина населения занята в производстве часов. В 1980-е, с появлением на рынке дешёвых пластиковых моделей японских фирм, доля альпийской страны в мировых продажах заметно сократилась, а слово «безработица» вошло в лексиконы всех её четырёх государственных языков.
Ответом Швейцарии на новый вызов стала не диверсификация, а эволюция её часовой индустрии, удешевление производства и расширение эконом-сегмента. Если говорить про торговлю ресурсами, то тут стоит вспомнить уже упомянутую Австралию и Норвегию — нашего главного конкурента на европейском рынке. Правда, природные богатства и расположение делают Россию гораздо более перспективным игроком на этом направлении. Особенно если страна будет вкладывать деньги в эволюцию своей самой сильной отрасли, а не в организацию революции по имени «диверсификация».
Автор: Илья Буяев