29 сентября в Москве прошел митинг против «московского дела» и политических репрессий. По данным МВД, в акции приняли участие 20,5 тысяч человек, по данным «Белого счетчика» — 25 тысяч. Эксперты отмечали, что эта акция должна стать определяющей дальнейшую протестную активность, однако уже после акции политологи фиксировали растерянность и неопределенность стратегий. «Актуальные комментарии» собрали наиболее интересные реакции экспертов.
Политолог Александр Морозов еще до митинга подчеркивал его значимость для дальнейшего развития оппозиции: «Он [митинг] замыкает большой круг событий, случившихся между 14 июля 2019 года — когда произошел первый уличный протест против снятия независимых кандидатов с выборов — и 20 сентября, когда Павел Устинов был освобожден из СИЗО. Между этими двумя датами произошло нечто вроде „восстания силовиков“ — т.е. развязывания масштабной кампании насилия и запугивания в отношении общества и — встречная мобилизация. Эта мобилизация вышла за пределы так называемой „оппозиции“, в нее оказались вовлечены и большие группы деполитизированных профессиональных корпораций. События этих двух месяцев создали возможность для такой консолидации, из которой может возникнуть совершенно новый оппозиционный ландшафт.
Но этого может и не произойти. Вектор дальнейшего будет определен сегодня: митинг может ограничиться „риторикой радости“ (для которой, конечно, есть основания: „восстание силовков“ не достигло своих целей), либо из этого митинга, — замыкающего двухмесячную мобилизацию, — возникнет „новая оппозиция“. Важный для российской политической истории день», — писал он на своей странице в Facebook.
Оценивая количество участников акций, политолог Кирилл Рогов попытался сместить фокус внимания в сторону ежедневной активности: «25 тысяч на митинге против политических репрессий — это нормально и неплохо. В прошлом цикле (в 2011 — 2012 гг.) такие повестки не имели шансов на такой размах. 25 тысяч — это мало, почти ничто, чтобы изменить политическую траекторию страны. Но это нормально, чтобы показать властям, что репрессии имеют и будут иметь свои издержки. Мне даже кажется, что сегодня самое важное — это не количество людей, готовых выйти на митинг, а количество людей, готовых ежедневно прилагать некоторые усилия в рамках кампании борьбы с политическими репрессиями. Акции, флэш-мобы, листовки, графити. „Московское дело“ необходимо остановить. На сегодняшний день оно не остановлено. Потому что ты живешь либо в мире, где „так можно“, либо в мире, где „так нельзя“. И это всегда решение прежде всего граждан, а не власти», — отмечает эксперт.
Также он отмечает кризис представительства оппозиционных сил: «Плохо же не столько даже то, что людей было не 70 тысяч, а то, что у собравшихся по-прежнему нет авторитетной институции, которая могла бы от их имени формулировать требования и вступать в переговоры с теми, кто уже признал факт их существования. Это проблема системная, она существует с 2011 г. Она постоянно и значительно снижает эффективность любого выхода людей на улицу и понижает склонность людей туда выходить. Это тот же самый, как говорит Григорий Юдин, кризис представительства, но с другой стороны. У нас те, кого представлять, уже существуют, но кто должен и может их представлять, не совсем понятно. Это проблема не менее важная, чем фактическая численность. Проблема численности сегодня тоже отчасти уперлась в нее», — пишет Рогов.
Журналист Антон Красовский отмечает кризис мирных протестных акций: «Видимо так называемый „санкционированный протест“ все же не видится больше протестом. Никого не завлечет кричащая со сцены „Долой“ женщина или постаревший на таких же открытых городских концертах гитарист. Но и открытого противостояния с властью, противостояния вооруженного людям в общем, как мы видим, не хочется. Собственно вся нелепость этих летних задержаний именно в том, что народ вел себя с полицией нежнее, чем на пасху. Никто не хочет воевать. Никто не хочет врать. Никто не хочет попусту тратить время», — считает он.
Политолог Екатерина Шульман отмечает, что в МВД впервые дали практически точные данные по числу участников митинга: «На митинге поразили меня два обстоятельства: что ГУВД Москвы нарушил десятилетиями соблюдавшуюся традицию занижать число участников вдвое, и выдало почти верную цифру: 20.5 при истинных 25-ти. И что Алексей Миняйло (это ведь был он? До сцены я так и не добралась, воспринимала происходящее со слуха) процитировал со сцены Lay of Leithian в знакомом мне с детства переводе: узилищах, что двери распахнут, цепях разбитых, что, звеня, падут». Однако, по одной из версий, сделано это было для того, чтобы обвинить организаторов в нарушении правил проведения акции, заявленное число участников — 20 тыс. человек.
Политолог Глеб Павловский обращает внимание на то, что на акции протеста присутствовали самые разные политические силы (социалисты-революционеры, Левый блок, разные левые силы): «Политизация выдвигает все ящики из комодов. Ничто не сгинуло, однако неясно что там найдёшь», — отмечает эксперт.
Объединяющим в оценках большинства экспертов является фактор неопределенности дальнейших событий. Оппозиция пока не предложила внятную стратегию, в следующем году выборов в крупных городах, где она бы смогла побороться с властью, нет. Необходимы новые конфликты, но пока их не видно.