Я вообще против термина «сталинизм». Считаю, что в России был очень трагический период, связанный с непрерывным милитарным опытом, начиная с 1914 года. Первая мировая война, потом Гражданская, индустриализация и коллективизация, Вторая мировая – более 30 лет Россия переживала сильнейшую драму, связанную с войной и мобилизацией.
Милитаризация сознания, определяющая градус насилия в обществе – все это вряд ли может быть приписано исключительно фигуре Сталина. Есть такой интересный факт. Немцы во время войны вывезли Смоленский архив ВКП(б), затем он попал в США, где его много лет изучали. Одним из результатов исследования стало понимание Большого террора как процесса, не носившего исключительно пирамидальный характер.
Это не выглядело так, что все приказы относительно террора всегда исходили из центра – террор был одновременно и горизонтальным, и вертикальным. Бытовое, языковое, социальное насилие, ксенофобия – все это формировало атмосферу повседневного насилия еще с Гражданской войны. И эта огромная драма нашей страны была, повторяю, порождена никак не Сталиным.
Это скорее формы социальной жизни, определяемые крайней милитаризацией и мобилизацией общества и сознания. И то, что началось в либеральные годы – с конца 1950-х до середины 1960-х или в 1990-е – скорей надо называть не «десталинизацией», а «демобилизацией».
Дембель, солдат, покидающий службу, у которого уже и начальников почти нет, который эполеты какие-то нашивает на китель, начинает выпивать, отращивает длинные волосы и готовит «дембельский альбом» – вот образ демобилизованного русского человека.
И эта демобилизация продолжается до сих пор, несмотря на все милитаристские разговоры. Россия последние 30 лет – в принципе немилитарное общество, за редким исключением. Сейчас в России нет такого ресурса, таких возможностей концентрации сил, какие были при ГУЛАГе и создании атомной бомбы. Но главное, нет мобилизационного сознания – ни у элит, ни у народа. Собственно поэтому все мобилизационные проекты типа «Сколково» с треском проваливаются. Никто не хочет мобилизовываться, все хотят быть дембелями.
И Сталин сегодня – главный символ неприятия значительной частью населения неолиберальных шоковых реформ 1990-х годов. Реальный исторический Сталин не имеет к этому символу почти никакого отношения – о чем говорят социологические исследования. Никто не хочет возвращаться в 1930-40-е годы, но «Сталин, помоги!» – это призыв, который раздается среди людей, остро чувствующих несправедливость происходящего, среди тех, кто не получил своего места в новом капиталистическом раю.
Ведь в России приватизировалась не только государственная собственность, но и сам капитализм, который стал служить строго ограниченной прослойке населения. «Сталин» в этом смысле является для многих магическим оберегом, последним бастионом защиты от бесстрастной машины тотальной деградации.