Фальшивые новости о Дне «Д»
Да, сегодня они известны как «самое величайшее поколение», а поколение, следующее за ними, иногда называют «молчаливым». Однако по моему ограниченному опыту ветераны Второй Мировой, которых я знал, очень даже помалкивали о проведённом на войне времени.
Мой отец был одним из таких. Да, он рассердился на меня, когда мы с приятелем по колледжу купили в складчину «Фольксваген Жук» (Он был немецким!). Да, он отказывался заходить в единственный японский ресторанчик в нашем квартале в Нью-Йорке. (Он был офицером оперативного отдела штаба Первого воздушно-десантного подразделения в Бирме и воевал с японцами!). Да, он бесился, если мама или я заходили в маленький продуктовый магазинчик в нашем квартале и что-то там покупали (он настаивал, что они спекулировали во время войны!). Но сама война, его личная война, не была предметом гордости или тем, о чём стоило рассказывать сыну. Она пропала без вести в боях. Хотя конечно, когда я был мальчишкой, он высиживал со мной до конца сеансов кинофильмов о Второй Мировой, но никогда не комментировал их. (Поскольку он ничего не рассказывал, я полагал, что голливудские герои вполне реальны). А что до вещмешка в кладовке со старыми документами, комплектом столовых принадлежностей, личным жетоном и другими памятными вещами, он никогда его не открывал.
Как и многие из того военного поколения, как я подозреваю, он считал свой жизненный опыт (и себя самого) каким угодно, но не «величайшим».
Празднование Дня «Д» а сегодняшняя статья постоянного автора TomDispatch Эндрю Басевича именно о них — новую книгу автора «Время Иллюзий: как Америка потеряла свою победу в холодной войне», непременно нужно прочитать, когда в январе она выйдет из печати —воскрешает в памяти всё это много десятков лет спустя после смерти моего отца. Но я должен признать, что приходят на ум и другие мысли. В конце концов один из наиболее известных отставных генералов страны Дэвил Петреус назвал свою всё ещё продолжающуюся войну с террором «войной на поколения». На данный момент, когда некоторые из родившихся после событий 9/ 11 детей, возможно, уже направляются в Афганистан и другие зоны военных действий как 17-летние завербованные по найму в ВС, очевидно одно — через многие десятки лет мы не будем праздновать триумфальное вторжение в Афганистан в октябре 2001-го или вхождение американских сил в Багдад в апреле 2003-го с трогательными церемониями в присутствии почти всех мировых руководителей.
Мы — пара поколений недавних вашингтонских войн, и всё же трудно представить, какие прозвища когда-нибудь могут дать этим поколениям. Явно не «величайшие» — нет, поскольку столь многие годы войн не принесли ни единой настоящей победы, в отличие от Второй Мировой. Конечно, решать не мне, но на ум приходит «забытое поколение», поскольку большая часть войн, в которых они сражаются, по большей части забыты здесь или игнорируются, даже пока они продолжаются. В некотором смысле их могло бы и не быть, столь нескончаемых, и да, конечно, они помогают растревожить планету, породить миллионы беженцев (усиливая правых популистов в Европе и в нашей стране) и распространить повсюду террористические группировки. Или, возможно, добровольцев после событий 9/11 стоит назвать «потерянным поколением», поскольку, по крайней мере в этой стране, их войны и их опыт остаются фактически утраченными, даже пока они продолжают вести активные действия. Пока вы читаете Басевича о Дне «Д» и корявом использовании истории, подумайте о тех ещё не получивших названия поколениях солдат и задумайтесь, почему их войны никогда не кончаются.
Том.
* * *
Как лучше всего описать недавно завершившееся совместное празднование 75 годовщины Дня «Д» — вторжения во Францию? На ум сразу же приходят два слова: искреннее и пронзительное. Встреча стариков-ветеранов Дня «Д», вероятно, была в последний раз, и они заслуживают каждой похвалы в свой адрес. Но один часто повторяющийся рефрен, который стал банальностью во времена Дональда Трампа, отсутствовал в событии. Я имею в виде «фальшивые новости». Любопытно, что Трамп и СМИ, при обычных отношениях взаимной ненависти, объединили усилия, чтобы сфальсифицировать историю Второй Мировой. Позвольте мне объяснить.
В энергичном выступлении Дональд Трамп — что удивительно — оказался на высоте и ухватил дух момента, благодарности, уважения и даже благоговения. Пусть и столь кратко, но президент выступил… как президент. Вместо привычных насмешек и оскорблений он сумел честно сымитировать легендарную речь Рональда Рейгана 1984 года «Парни с Пуэнт-дю-Ок»* (Boys of Pointe Du Hoc). «Мы собрались здесь на Алтаре Свободы», начал Трамп — а я бы не сказал, что это было похоже на его стандартное хорошо продуманное вступление.
Затем, в редкой демонстрации великодушия по отношению к людям, которые не были ни республиканцами, ни членами его собственной семьи, Трамп признал вклад тех, кто сражался бок о бок с джи-ай в Нормандии, упомянув британцев, канадцев, поляков, норвежцев, австралийцев и членов французского Сопротивления. Он вспомнил трогательные случаи великого героизма и воздал должное сокращающемуся числу присутствовавших ветеранов Дня-Д. Как и предыдущие президенты в подобных случаях на празднованиях Дня «Д», он расставил события дня в обнадеживающе знакомом историческом контексте:
«Кровь, ими пролитая, их слезы, жизнь, ими отданные, жертвы, ими принесённые, не просто принесли победу в сражении. Не просто принесли победу в войне. Те, кто здесь сражались, выиграли будущее для нашей страны. Они выиграли выживание нашей цивилизации. И они продемонстрировали нам, как любить, ценить и защищать наш образ жизни на многие грядущие века».
Но это было ещё не всё.
«Сегодня, когда мы вместе стоим на этой священной земле», заключил Трамп, «Мы клянемся, что наши страны вечно останутся сильными и едиными. Мы вечно будем вместе. Наши народы всегда будут отважны. Наши сердца всегда будут верными. И наши дети, и их дети навсегда будут свободными».
Сильные и единые, вместе, отважные, верные и свободные… навсегда.
Это было по-своему удивительное выступление, тем более, что оно совершенно противоречило характеру оратора. Это было так, словно Госсекретарь Майк Помпео опубликовал бы книгу сонетов или советник по национальной безопасности Джон Болтон великолепно исполнил бы «Пусть никто не спит»** (Nessun dorma) на ступенях мемориала Линкольна — явление удивительное само по себе, но учитывая персону, ещё и ошеломляющее.
Избирательная память и удобная забывчивость
Если цель речи Трампа состояла в том, чтобы слушатели чувствовали себя комфортно, то её он достиг. Но при этом он ещё и избавил их от всякой обязанности слишком глубоко задумываться о событии, годовщина которого и отмечалась.
А теперь позвольте мне сказать, что я не выступаю адвокатом Иосифа Сталина или Советского Союза, или марксизма-коммунизма. Но всё же нет нужды быть сторонником коммунизма, чтобы признать, что вторжение в Нормандию вовсе не было бы успешным, если бы не действия Красной Армии маршала Сталина. Три полных года до того, как первая волна джи-ай хлынула на берег Омаха, русские войска вели титаническую борьбу на огромном фронте собственной опустошенной земли против цвета немецкой военной машины.
Всего лишь один момент сам по себе характеризует решающий советский вклад: в мае 1944 года около 160 немецких дивизий были связаны на Восточном фронте. Они составляли более двух третей всех вооружённых сил Третьего Рейха, 160 боевых дивизий, которые, следовательно, не могли быть использованы против англо-американских войск, отчаянно пытавшихся закрепиться в Нормандии.
Как теперь уже стало привычным, немецкий канцлер, представляющий потерпевшего поражение врага, присутствовала на годовщине Дня «Д» как почётный гость. Приглашение Ангелы Меркель свидетельствует о замечательной способности прощать, не забывая.
Однако президента России Владимир Путина в списке приглашённых не было. Конечно, в либеральных кругах Путин считается персоной нон грата. Но его исключение устранило какую-либо необходимость для Трампа и других присутствовавших высокопоставленных лиц признавать, даже косвенным образом, советскую роль в победе во Второй Мировой. Хотя Красная Армия никогда не славилась искусностью или умением, она уничтожила около четырёх миллионов соотечественников Меркель, которых, соответственно, не оказалось под рукой, чтобы убить соотечественников Дональда Трампа.
Если война, в конечном итоге, это хаос и убийство, то Советский Союз сделал больше, чем другие воюющие стороны, чтобы в итоге привести к окончательной победе в войне против нацистской Германии. Ни на секунду не пренебрегая отвагой и вкладом наших канадских, польских, норвежских и австралийских сотоварищей — Боже, благослови их всех — именно Красная Армия не дала скинуть в Ла-Манш экспедиционный корпус генерала Дуайта Эйзенхауэра. Иными словами, спасибо Господу за безбожных коммунистов.
Так что какой бы искренней и трогательной ни была 75-я годовщина высадки Дня «Д», она стала примером избирательной памяти и удобной забывчивости. Иными словами, она стала элементом пропаганды или, по современному выражению, фальшивыми новостями. Этот обман — именно так — не прошёл мимо внимания российских комментаторов. Но представители американских СМИ, в иных случаях всегда готовые накинуться на различную полуправду и откровенную ложь Трампа, предпочли проигнорировать, или, точнее, поддержать его наглую ложь.
Пора бороться с похмельем?
Настолько большое значение имеет подобная избирательная память и удобная забывчивость? По моим оценкам, очень большое. Искажение прошлого искажает настоящее и сеет замешательство в отношении проблем, с которыми мы сталкиваемся в действительности.
В качестве небольшой иллюстрации последствий этого отдельного пробела истории, нам нет нужды заходить далее, чем на вызванные празднованием Дня «Д» размышления колумниста «Нью-Йорк Таймс» Брета Стивенса. Цель его колонки, вышедшей 7 июня, состояла в том, чтобы раскрутить волну. Стивенс намеревался усилить тщательно отредактированную Трампом интерпретацию Второй Мировой воны, чтобы продвинуть свою версию крестового похода и милитаризации приёмов американской внешней политики.
Итак, война против Адольфа Гитлера происходила довольно давно. Война против иракского автократа Саддама Хусейна намного ближе нам по времени. Что имеет большее значение для американской политики сегодня? Об этом Стивенс выражается совершенно недвусмысленно: тут должны подойти именно «уроки» Второй Мировой, а не безрассудное вторжение в Ирак, и не только сегодня, но и вечно. Конечно, Иракская война оказалась, так сказать, головной болью. «Но как долго, — спрашивает Стивенс, — Должно длиться похмелье?». Пора принять «Алка-Зельцер» и вернуться к тому, чтобы уничтожить злодеев, таким образом сохраняя очевидные традиции величайшего поколения.
«Если бы мы действительно хотели чествовать жертв Дня «Д», — пишет Стивенс, — Нам было бы неплохо снова вспомнить, за что именно воевали Союзники». По его представлениям, они сражались «не за то, чтобы спасти США или даже Британию», а чтобы освободить всю Европу; не для того, чтобы нанести поражение нацистской Германии, «а чтобы уничтожить презренную идеологию» и «не соотнести наши ценности с нашими интересами, а чтобы определить наши интересы в соответствии с нашими ценностями».
Итак, только человек, безразличный настоящему опыту войны, мог бы составить такой возвышенный список того, «за что сражались на самом деле Союзники». Возможно, более важно, что излагая мотивы, вдохновляющие действия Союзников, Стивенс предпочитает не замечать того факта, что в ряды Союзников входил Советский Союз. Уинстон Черчилль, Франлин Рузвельт и их генералы не посчитали бы это случайным упущением. Они благодарили свою счастливую звезду за участие Советского Союза в войне.
Более того, советские руководители, начиная с Иосифа Сталина и ниже, имели собственное и особое понимание целей войны. Они придерживались этого понимания и были намерены распространять свою идеологию, вряд ли менее убогую, чем нацистская. Их цель состояла не в освобождении Европы, а в том, чтобы поглотить крупные территории и распространить на них советскую сферу влияния. И хотя корреляция интересов и ценностей, возможно, привлекала советского диктатора, ценности, под которыми он подписывался, исключали практически каждый пункт американского Билля о Правах. Итак, если мы всерьёз определим общие цели войны, «за что Союзники на самом деле сражались», то сконцентрируемся лишь на одном — на уничтожении Третьего Рейха.
Однако как и Трамп, Стивенс удаляет с общей картины Советский Союз. И делая это, он вымарывает прошлое. Его мотивы могут быть какими угодно, только не невинными. Придумав собственную версию того, «за что сражались Союзники», Стивенс переходит настоящему и обнаруживает — а вы этого и не подозревали — что мы снова находимся в те ужасные дни 1930-х, когда западные демократии не спешили противостоять растущей угрозе, которую представлял собой Адольф Гитлер.
Через семьдесят лет после Дня-Д мир — в смятении. И Запад, обвиняет Стивенс, сидит, сложа руки. Сирия — в состоянии неразберихи. Как и Венесуэла. Ким Чен Ын, «самый зловещий в мире диктатор», всё ещё правит Северной Кореей. На Кубе, в Китае, Саудовской Аравии и Иране диссиденты — за решёткой. Никого, «кроме нескольких журналистов и активистов», по-видимому, это не волнует. Повсюду преобладает безразличие.
И мы это уже видели раньше, настаивает он:
«Это Запад, почти такой же, каким он выглядел в 1930-е: внутренне расколотый и погружённый в себя, медлящий перед лицом агрессии, воспевающий политические добродетели, в которые сам больше не верит — и столь настроенный не повторять ошибок прошлой войны, что бредёт, как лунатик, к следующей».
Так что в тех кругах, где собираются неоконсерваторы и призывают США направиться в какой-то новый крестовый поход, этот анализ без сомнения, будет воспринят благосклонно. Но в качестве описания действительной существующей реальности он столь же точен, как и риторическая болтовня Трампа о положении в мире.
Неужели Запад сегодня «погружён в себя»? Тогда как мы объясним присутствие западных войск в Афганистане, да повсюду в течение почти 20 лет? Неужели Запад «медлит перед лицом агрессии»? Как этот выпад согласуется с действиями, предпринятыми США и их союзниками в Ираке, Сирии, Сомали, Йемене и далее? Когда речь идёт о войне, некоторые могут предположить, что в последнее время наша проблема не в медлительности, а в бесконечном высокомерии и отсутствии минимально необходимой осмотрительности. Чаще, когда речь идёт об агрессивном поведении, именно мы рвёмся в бой. Возьмём, к примеру, генерала Кеннета МакКензи, самого последнего воинственного главу Центрального Командования США, который теперь без конца повторяет, что надо «вернуться к большему военному присутствию США на Ближнем Востоке», держа в мыслях Иран. Не стоит обвинять его в медлительности.
Рецепт, предлагаемый Стивенсом, сводится к следующему: как и в июне 1944 года отважные мужчины с оружием, предпочтительно говорящие по-английски, поставят всё на место и дадут возможность восторжествовать свободе и демократии. Нам надо лишь собраться с силами и нанести удар.
Всё это в самом деле очень вдохновляет. Но Стивенс пропускает нечто важное — на этот раз мы не сможем рассчитывать на некоторые страны с крупной и исполнительной армией, которая возьмёт на себя большую часть сражений и будет умирать за нас.
Примечания:
* — Пуэнт-дю-Ок, сектор на вершине скал побережья Нормандии в северной Франции. Находится в 6,4 км к западу от сектора Омаха-бич, и представляет собой обрывистый берег высотой 30 м. Сектор стал целью атаки штурмовой группы рейнджеров американской армии в ходе операции «Оверлорд» во время Второй мировой войны.
* — Nessun dorma (с итал. «Пусть никто не спит») — ария из последнего акта оперы «Турандот» Джакомо Пуччини.