В поисках равновесия: что будет с движением BLM

В поисках равновесия: что будет с движением BLM
Глеб Кузнецов Глеб Кузнецов политологГлеб Кузнецов

Глеб Кузнецов

политологГлеб Кузнецов

Мои тезисы с онлайн-заседания Научного совета ВЦИОМ, посвященного BLM и перспективам движения внутри и вне США.

1. Войны, бедствия и эпидемии становятся триггером появления политики предвкушения и переживания конца света — назовем это эсхатологической политикой. Выход в повестку идеологий и движений, ориентирующихся не на достижение рационального политического результата здесь и сейчас, а на опрокидывание сложившегося миропорядка (как локального, так и глобального) как такового. На строительство новой жизни через создание нового человека после уже случившегося конца света. Крайние протестанты — революционеры XVII века, а затем — создатели США, большевики, старообрядцы аввакумовцы — примеры такого рода движений.

2. Вариативность эсхатологических течений велика — она зависит от географической локализации, культуры, устройства общества и конкретного политического вызова, который становится триггером острой стадии эсхатологического бунта.

Грубо говоря, наиболее острый исторически сложившийся раскол здесь и сейчас становится доминирующим для эсхатологического бунта.

3. США создали религиозные диссиденты — крайние протестанты, которым места не находилось даже в протестантских странах Европы. Неудивительно, что их исторический опыт, взгляды и подходы оказывают существенное влияние на то, что происходит. Чтобы понять, что происходит, надо изучать не рассуждения Фукуямы про идентичность, а политические практики анабаптистов, квакеров, методистов. Если уж мы про книги, то я бы советовал читать Кристофера Хилла и его книги вроде «Английская Библия и революция XVII века» или «Общество и пуританизм в предреволюционной Англии». 

4. В чем основные черты эсхатологического бунта?

4.1. Неприятие государства и его регулирующих практик. Это неприятие — логичное следствие процесса перерождения: «Всё кругом изменилось, изменился и я — из Савла стал Павлом, и приготовился к новой жизни. А почему не меняетесь вы и живёте, как ни в чём не бывало?!». Государство, каким бы травоядным оно ни было, превращается, для всех ищущих новой жизни, в тираническое государство, препятствующее спасению. При этом тираническими объявляются любые практики защиты свободы, частной жизни и общепринятых норм от сторонников нового порядка. Отсюда этот лозунг — Defund the police. Полиция не просто важнейший элемент ограничительных практик старого порядка, но и символ тирании государства как таковой.

4. 2. Новый человек и практики перерождения в нового человека. То самое преклонение колена, признание своей глобальной вины, «белизны» как первородного греха, фактически новое крещение. Тут появляется Флойд — как символ искупительной жертвы. Не очень он подходит по биографии? Так это и не важно. Для практик конца света совершенно не важно каким ты был, важно переродился ли ты и кем хочешь стать.

4.3. Уничтожение материальных свидетельств неправедности. Памятникопад, сожжение полицейских зданий и судов, уничтожение книг, цензура фильмов и так далее. При Кромвеле запрещали театры. Нам остался Шекспир от старой жизни Англии просто из-за недостаточности исполнительской дисциплины пуритан. Так что тут тут ничего нового. Даже неинтересно обсуждать.

4.4. Навязывание поведенческих, социальных и политических практик. Спасение перед лицом Апокалипсиса невозможно в индивидуальном режиме. Более того, человек, отрицающий новую норму лишает шансов на спасение всех остальных. Поэтому навязывание идет агрессивно и нетерпимо. Казалось бы, какое дело американским СМИ, что где-то черт знает где гонщик Формулы 1 не опустился на одно колено. А вот есть. Почему? Потому что один ты к спасению не придешь. Политическая общность, люди спорта могут спастись только вместе. А если среди верных есть враги спасения, то это означает одну вещь — никто к спасению не придет. Сама мысль об этом в рамках эсхатологических представлений болезненна и невыносима.

4.5. Рациональная дискуссия с эсхатологическим протестом невозможна. Язык конца света и рождение нового человек, не переводятся на язык убогой повседневности. Попытка вождей Демократической партии США канализировать уличный протест в русло обсуждения реформы полиции неизбежно окажется неудачной. Невозможно провести черту, отделяющую хорошее прошлое от плохого, любое прошлое — зло, ибо его грехи и привели к концу света. Невозможно превратить бунт против Вавилона в дискуссию относительно фондов для его реформирования и гуманизации.

5. Что будет дальше? Поиск равновесия. Протест неизбежно выдохнется. Энергию ему дает, помимо ужаса перед коронавирусным концом света, сопротивление старого мира. Трамп со своими федеральными агентами без знаков различия сделал для второй волны погромов BLM больше, чем кто бы то ни было в либеральном лагере. Как только политика поменяется, а она поменяется, например, с приходом Байдена (и тут на самом деле очень хорошо, что он такой старенький и пустоватый, если бы он вообще ничего не говорил и не имел позиции — было бы еще лучше) — начнется поиск равновесия. Вожди протеста поменяют первородство на чечевичную похлебку — получат гранты, рассядутся в наблюдательные советы и всякие коллегии по равноправию. Ужасы COVID-19 отступят, ощущение пережитого конца света пропадет, люди займутся своими делами. Бедные останутся бедными, богатые станут еще богаче, социальная политика даст доступ активной части диссентеров к привилегиям и деньгам.

6. Новое равновесие будет более «левое», чем было раньше. Относительно же сути капитализма ничего не поменяется. Более того, BLM скорее сохраняет капитализм в первозданном виде — уводит дискуссию от обсуждения прибылей Уолл-стрит и возможностей доступа к медицине к тому, как «избыть белизну». Расовый протест значительно более выгоден той самой Уолл-стрит, чем классическая марксистская повестка в стиле Сандерса.

Источник

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *