На прошлой неделе, 10 ноября в России отмечался День сотрудника органов внутренних дел, до сих пор для очень многих наших соотечественников сохраняющий свое истинное название – День советской милиции. Увы, с распадом СССР правоохранительные органы перестали быть советскими, а затем и вовсе превратились из милиции в полицию. Впрочем, не в названии дело…
Сегодня мы поговорим о том периоде, который лежит между этими двумя событиями и по сей день является предметом ожесточенных споров и разнообразных спекуляций – о так называемых «лихих 90-х». Речь пойдет о времени, когда наша страна и, в частности, те, кто обязан был защищать в ней закон и порядок столкнулись с невиданным ранее ростом преступности, прежде всего – организованной. И главный вопрос, на который мы попытаемся найти ответ – можно ли было не допустить бандитского разгула, стоившего жизни десяткам тысяч людей и нанесшего нашему государству ущерб, последствия которого ощущаются по сей день?
Рожденные «перестройкой»…
Впоследствии время это получит разные названия – «лихие 90-е», «криминальная революция» и так далее. Надо сказать, что большинство подобных терминов являются достаточно сомнительными. Процессы стремительной криминализации общества начались еще в последние годы существования Советского Союза, во времена, собственно, и подтолкнувшей к бандитизму страну «перестройки».
Да и не закончились они с наступлением нового тысячелетия – это, увы, факт. Насчет 90-х придумал кто-то из пишущей братии, Михаил Веллер, кажется. К тому же называть захлестнувшие не только Россию, но и абсолютное большинство стран «постсоветского пространства» мутные волны криминала громким словом «революция» тоже не стоит. Окончательной власти над государством и полного контроля над его ресурсами вполне конкретно рвавшаяся ко всему этому «братва» к счастью так и не получила. Следовательно – попытка переворота как максимум.
Более или менее разобравшись с терминологией можем приступать к главному моменту: как могло случиться, что в «тоталитарном» советском государстве, в котором, как упорно продолжают твердить нынешние господа либералы, «все находилось под полным контролем», прежде всего, «карательных органов» вдруг возникли преступные группировки, насчитывавшие тысячи и десятки тысяч «бойцов» и при этом «ворочавшие» миллионами? Причем далеко не всегда – в рублях? Бытует мнение, что всему виной упорное нежелание закосневшей в идеологических штампах, а то и впавшего в элементарный маразм партийно-государственного руководства СССР признавать очевидные вещи.
Якобы, именно отрицание «на самом верху» наличия в советском государстве проституции, наркомании и, конечно же, организованной преступности как раз и открыло для таковых самую широкую дорогу «в массы». А ведь умные люди в той же милиции все предвидели и даже предупреждали: «Лев приготовился», «Лев прыгнул» и так далее… Название этих статей в «Литературной газете» сейчас мало что говорит большинству россиян, а тогда, когда они были опубликованы, в 1988 году это была сенсация всесоюзного масштаба! Ну, как же – подполковник из МВД СССР признает наличие в стране самой настоящей мафии! К кое-каким моментам «откровений» этого полковника – Александра Гурова мы еще вернемся несколько позднее. А пока что остановимся на одном из них: как ни смешно и дико это звучит сегодня, но главным оружием против отечественной организованной преступности этот высокопоставленный милиционер считал (и, похоже совершенно искренне) не укрепление правоохранительных органов или ужесточение соответствующего законодательства, а… «гласность»! «Мафия должна осознавать, что общество о ней знает, и будет бороться, как с явлением…» Как показала дальнейшая практика, на гласность «братва» чихать хотела, а что до «перестройки» – так именно она и стала для отечественной организованной преступности настоящей «путевкой в жизнь», позволившей развернуться во всю ширь и мощь. Откуда же все-таки взялись в нашем отечестве все эти убийцы, грабители и вымогатели, да еще и в таких количествах, что сумели превратить в ад кромешный жизнь огромного количества собственных сограждан?
В одном из либеральных российских изданий мне довелось встретить потрясающее по цинизму и несообразности заявление: мол, «за годы правления коммунистов в стране накопилось столько отрицательной энергии, что все просто не могло не закончиться взрывом». Собачья чушь и беспардонная ложь. «Отрицательной энергией» наше общество принялись, придя к власти, накачивать именно «перестройщики». «Идеологическая основа» будущего криминального лихолетья была заложена как раз полным разрушением морально-этических ценностей советского времени и заменой их на культ обогащения любой ценой и поклонение западному «идеалу». Социальную базу создали с помощью разрушения экономики, породившего армии безработных, голодных и действительно озлобленных на весь окружающий мир людей, прежде всего – молодых, не имевших в новых жизненных реалиях никакой внятной перспективы.
Немалую роль сыграли и вспыхнувшие по всему СССР едва ли не в одночасье региональные конфликты, ставшие источниками как массы единиц вооружения армейских образцов, так и, что гораздо страшнее, людей, способных и готовых это самое оружие без малейших раздумий применять где угодно и когда угодно. Насыщению преступного мира оружием, боеприпасами, взрывчаткой и специалистами соответствующих профилей способствовал также тотальный развал Вооруженных сил и разворовывание их имущества. Был и еще один момент – организованная преступность, возникшая на «постсоветском пространстве» никогда бы не достигла таких масштабов и не поднялась бы до таких высот, как это было в реальности, если бы не глобальные процессы, шедшие в бывших советских республиках – такие, как массовая приватизация, переход в частные руки всего и вся. Впрочем, все это – фон. А в чем истоки?
…И советским дефицитом
Позволю себе выдвинуть и попытаться обосновать собственную гипотезу относительно возникновения на «постсоветском пространстве» многочисленных криминальных сообществ, вошедших в историю под названием «бригад». Оговорюсь, что подобных гипотез существует немалое количество. Приводить их здесь все я, понятное дело, не буду, а остановлюсь лишь на одной. По мнению ее приверженцев «бригады» — это порождение «старой» отечественной оргпреступности, то есть «воров в законе», с началом «перестройки» получивших свободу действий. Определенная доля истины тут есть, но лишь очень малая. Большинство правоохранителей-практиков считают такую версию несостоятельной. Главное доказательство – гибель десятков, а то и сотен «законников», павших в неравной борьбе с бандитами «новой формации» – «комсомольцами» или «спортсменами», как они их называли. Да, в конечном итоге многие преступные сообщества, если не их большинство все-таки попали под влияние и власть «воров» но это было потом. Корень зла был в ином.
Позволю себе предположить: отцом организованной преступности в СССР был… дефицит! Да, да! Тот самый, о котором так талантливо и смешно шутил великий Аркадий Райкин. В США мафия, бутлегерство и массовый гангстеризм были порождены дефицитом спиртного, в свою очередь вызванного «Сухим законом». У нас же дефицит товаров народного потребления родил «цеховиков» и рэкетиров. Тут, пожалуй, для читателей помоложе, и прочих, кто не очень-то подробно знаком с криминальными реалиями того времени, стоит объяснить, кто такие, собственно, были эти самые «цеховики».
Как следует уже из названия, это были дельцы, организовывавшие подпольные цеха по производству определенных видов товаров, при этом зарабатывавшие совершенно сумасшедшие деньги и с государством, понятное дело, таковыми не делившиеся. В чем же был секрет их сверхприбылей и экономического успеха? Цеховики, в отличие от мощнейшей, но совершенно непонятно на кого и на что сориентированной в последние годы существования СССР отечественной промышленности, реагировали на спрос более чутко, чем кости ревматика на изменение погоды. Они были предприимчивы, они были изобретательны, они умудрялись сотворить деньги из ничего, из воздуха… Появляется мода на коврики – жуткие поделки с грудастыми русалками, лебедями, словно застывшими в приступе падучей, оленями-мутантами и прочими персонажами способными до смерти перепугать любых героев фильмов ужасов? Цеховики реагируют мгновенно – у забулдыг-строителей километрами скупается… ткань для оборачивания и теплоизоляции труб! И вот под вырезанным на доске трафаретом, как попало заляпанным краской, рождаются шизофренические «шедевры», украсившие в свое время стены сотен домов и квартир. Себестоимость – близкая к нулю. Продажная цена – шестьдесят рубликов! Народу хочется хрусталя – пожалуйста! Скупленные по семь копеек в Белоруссии стаканы путем травления кислотой превращаются в «хрусталь», продаваемые, соответственно с двадцатикратной «накруткой». Мода на люстры «Каскад»? Подпольные цеха начинают клепать и их – причем в немереных количествах. «Кубик Рубика»? Обложки для паспортов? Простыни? Да хоть черта в ступе! Выпуск всего, чего днем с огнем было не сыскать на прилавках государственных магазинов и что пользовалось повышенным спросом, цеховики осваивали моментально.
Естественно, даже в цехах, работавших вполне легально (были, представьте, и такие), приходовалась и проводилась по бухгалтерии одна единица товара из десяти, да и то в лучшем случае. Если учесть, что никакой налоговой инспекции да и, практически никаких налогов как таковых тогда не существовало, то сложно даже представить, в каких цифрах исчислялась чистейшая, шедшая абсолютно мимо «закромов Родины» сверхприбыль… Бизнес есть бизнес, хозяйственная деятельность, будь она «белой» или «черной» легальной или «теневой», имеет свои законы. В полном соответствии с ними время от времени возникают различные коллизии, в том числе «хозяйственных споров», взаимных неплатежей и тому подобного. Как поступить тем, кто не может обратиться за разрешением этих споров в суд, арбитраж, милицию? К кому они пойдут, догадываетесь? Правильно догадываетесь! В общем-то это элементарно – с развитием «теневого» бизнеса появляются люди, располагающие громадными деньгами, но неспособные их легально защитить. Возникающие в этом бизнесе «хозяйственные споры», конфликты и противоречия урегулировать в рамках закона опять-таки не представляется возможным. Вот тут-то и выходит на сцену «братва», чьи представители становятся охранниками, гарантами, судьями, ну и, конечно, палачами. Во всем мире крупные преступные кланы контролируют проституцию, торговлю наркотиками и оружием, нелегальную миграцию и тому подобные вещи. Однако при этом они регулярно пытаются «влезть» и в легальные, «чистые» сектора экономики, ибо такова их природа и суть. Зародившись, подобно гнилостному грибку на пораженный социальными «болезнями» участках общества, эта зараза неизменно пытается сожрать весь государственный «организм».
Могло ли быть по-другому?
Я не случайно столь подробно остановился на предыстории и сугубо экономических предпосылках появления в нашем отечестве преступных сообществ и кланов образца «лихих 90-х». Упрекать сегодня правоохранительные органы в том, что они «проспали», «прохлопали», и не пресекли попытку «криминальной революции» было бы, как минимум, некорректно. Все они видели, все они знали и очень даже пытались бороться – несмотря на собственные, более, чем скромные на тот момент возможности. Речь не только о смехотворном техническом оснащении той же «постсоветской» милиции, не имевшей в конце 80-х – начале 90-х годов ни нормального транспорта, ни современных средств связи и многих прочих вещей, на тот момент бывших необходимыми составляющими материального обеспечения их западных коллег.
Все это (равно как и нищенские зарплаты) во многом компенсировалось старой, еще советской «закалкой» и человеческим потенциалом. «Органы» того времени по большей части состояли из людей, пришедших на службу не «решать вопросы» и зарабатывать, а действительно бороться с преступностью. Вот только им не давали этого делать! Законодательная база – как в России, так и во многих других бывших республиках СССР годами не изменялась в соответствии с новыми реалиями и зная наперечет всех криминальных авторитетов, правоохранители просто не имели возможности привлечь их к ответственности – статьи, по которым тем можно и нужно было бы предъявлять обвинения, в Уголовном кодексе отсутствовали напрочь. Более того – как уже было сказано мной выше, криминальные кланы подошли к моменту своего «звездного часа» с гораздо лучшим заделом, чем те, кто, по идее должен был их остановить.
Громадные «теневые» капиталы, которые они теперь могли легализовать и пустить в дело без малейших проблем, связи, четкая организация, а, главное, стоявшая именно на их, а не правоохранителей стороне государственная политика – вот что стало залогом успеха отечественных «крестных отцов». Александр Гуров и интервьюировавший его Юрий Щекочихин в 1988 году на полном серьезе вещали о том, что «наиболее благоприятным для отечественной мафии было время застоя», что она «заинтересована в командных методах управления экономикой», «ее спасение в бюрократии, а погибель в гласности»… Смешно и больно читать все это сегодня. Жизнь опровергла подобные наивно-пафосные пассажи самым, что ни на есть безжалостным образом. Из всех постсоветских стран менее всего проблем с организованной преступностью имела и имеет Белоруссия. По оценкам авторитетных международных организаций, ее там просто нет! Отсутствует от слова «совсем»… И дело тут не только в профессионализме и очень высоком статусе местных правоохранителей (кстати, единственных на постсоветском пространстве сохранивших имя «милиция»), а опять-таки, в общей государственной политике. Там, где государство сохранило за собой «командные высоты» в экономике, «бригадам» попросту «нечего ловить». На «крышевании» ларьков и кафешек сильно не разгуляешься и особо не развернешься. Попытка криминалитета «встать на ноги» в Белоруссии была задавлена моментально, причем самым жестким образом – но главное все-таки в том, что для него там не была создана «питательная среда».
Увы, приходится признать, что в тех реалиях, которые сложились в СССР перед его распадом и, соответственно, достались России после такового всплеск преступности и появление ее организованных форм были совершенно неизбежны. И вина тут лежит не на милицейских генералах или прокурорах, а исключительно на власть предержащих, столкнувших страну в пропасть «криминальной революции».