Прорыва в инновационном развитии России не случилось. Случился провал: за 15 лет в эту сферу государство вложило без малого триллион рублей, а уровень инноваций только снизился. Ученые бегут из страны: российские мозги утекают теперь не только на Запад, но и в Азию, в основном, в Китай. И в этих условиях весьма неоднозначно воспринимается заявление Китая о готовности расширять сотрудничество с Россией в области инноваций и цифровой экономики. Рука дружбы или предложение взять на буксир?
Китай готов расширять сотрудничество с Россией в области инноваций и цифровой экономики, оставаясь надежной опорой мира и стабильности во всем мире, заявил в воскресенье глава МИД КНР Ван И.
Но на каких ролях мы будем в этом сотрудничестве? В любом случае, в данный период о равноправном партнерстве не может быть и речи. Как уже сообщала «СП», Россия безнадежно отстала от Китая даже в том, в чем СССР был мировым лидером, например, в квантовых технологиях.
Теперь Китай чуть ли не каждый день удивляет мир продвижением в инновационном развитии. А в нашем отечестве только подсчитывают убытки государственного бюджета из-за неэффективной реализации Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года (принята в 2011 году).
Расходы бюджета на инновационные институты развития (ИР) в 2006—2020 гг. превысили 965 млрд руб., подсчитали «Ведомости» по данным Росказначейства. Еще 270 млрд руб. им направят в ближайшие три года, следует из проекта бюджета. Но мотором развития эти структуры так и не стали — уровень инноваций в последние годы даже снизился. Например, доля инновационной продукции остается на уровне 10-летней давности — 6%, хотя должна была составить по итогам 2020 г. 25%.
Провал настолько очевиден, что с этим даже не спорят в правительстве, предпочитая отмалчиваться. Но изданию правительства РФ «Российская газета», подводившему итог инновационной деятельности в стране, пришлось констатировать: «Топчемся на месте».
А поделки, которые в качестве инновационных изделий демонстрировались перед телекамерами главе государства? Они так и остались поделками, настольными игрушками для глав госкорпораций и госфондов, на которые возлагались надежды, и которым перечислялась миллиарды и миллиарды для обеспечения инновационного развития страны.
Когда во главе сферы развития инноваций находятся только чиновники, которые умеют распоряжаться финансовыми потоками, но не понимают, как реализовать научный потенциал, осуществить технологический прорыв, то это, конечно, не приводит к каким-то серьезным результатам, — считает главный аналитик банка «Солидарность» Александр Абрамов:
— Тогда не помогают даже очень большие денежные вливания во все эти государственные компании, государственные корпорации и другие специально созданные структуры. А вот частный сектор находится в конкурентной среде и получает более сильный стимул заниматься инновациями, потому что от этого зависит его выживание на этом рынке. Что касается государственного сектора, здесь для того, чтобы инновации были эффективными и чтобы мы увидели такие прорывные проекты, как советский атомный проект, космический проект, инновационные прорывы в ряде других отраслей, нужны люди, которые умеют формулировать техническое задание и контролировать процесс реализации. То есть здесь, я думаю, основная проблема — кадровая и организационная, но ни в коей мере не финансовая.
Этот провал был абсолютно ожидаемым. Как только возникла идея «Сколково», уже сразу стало понятно, что это будет мертворожденное дитя, потому что подход к таким направлениям у нас остался советско-плановый, уверен аналитик ГК ФИНАМ Алексей Коренев:
— Но в Советском Союзе все это более-менее работало, потому что была достаточно жесткая централизованная система. Государственное финансирование осуществлялось под очень жестким контролем, и подбор специалистов, и наличие специалистов — их удерживали, они не убегали из страны, не утекали мозги. И в результате эта плановая системам хоть как-то работала, давала результаты. А ведь когда создавалось «Сколково», какая мысль прозвучала? Вот, мол, в США есть огромная «силиконовая долина», где собралось огромное количество инновационных предприятий. Давайте мы тоже построим у себя такой же технологический парк, и он сразу выдаст нам то же самое. Но «силиконовая долина» родилась сама — естественным путем рыночного отбора. Бизнесменам, которые занимались высокими технологиями, было выгодно собираться компактно в одном месте, и образовать этот кластер. И получилась «силиконовая долина». У нас попытались воспроизвести оболочку, забыв о сущности. Настроили зданий, нагнали туда людей. Периодически там возникают коррупционные скандалы, уже их не сосчитать. Деньги туда уходят просто как вода в песок. Потому что поставили телегу впереди лошади. А нужно создать условия для того, чтобы было выгодно заниматься данным направлением бизнеса, а дальше бизнес найдет себе место, где ему удобней работать — в «Сколково», не в «Сколково», в Ивантеевке или еще где-то…
Деньги потрачены просто впустую. А надо было тратить их на удержание мозгов в стране, на хорошие зарплаты ученым, на субсидирование создания и работы лабораторий. Не строить для них помещения, а дать возможность им самим строить. Обеспечить заказами
И надо привлекать не только иностранные инвестиции, но технологии. Посмотрите на Китай. Они пустили к себе в страну западный капитал, обеспечив абсолютные гарантии сохранности инвестиций, защищенности капитала и соблюдение всех правовых норм иностранным бизнесменам. В результате в Китае осело практически все производство мировой электроники. И нам теперь надо перенимать опыт китайских товарищей.
Сотрудничество с Китаем в сфере инноваций небезопасно, но на это надо соглашаться, считает директор Института Дальнего Востока РАН, профессор факультета мировой экономики и политики НИУ ВШЭ Алексей Маслов:
— Далеко не все и не всегда мы знаем про реальные достижения Китая, потому что многое до сих пор в этой стране идет под грифом секретности. Мы знаем только то, что уже внедрено. Кстати, скорость внедрения — самая главная, наверное, особенность, которая отличает Китай от России и от США. Китайцы внедряют в 3−4 раза быстрее, чем в США, и уж тем более в России. Наше внедрение очень медленное, а самое главное — оно очень невыгодное с точки зрения коммерциализации.
Второй очень важный момент — сотрудничество — оно не безопасное, на мой взгляд. Потому что Китай довольно активно сотрудничает со многими странами, и не только с Россией, в области инноваций. И, наверное, первыми на это попались американцы, которые создавали на территории Китая свои лаборатории, где Китай предоставлял свое лабораторное оборудование, а американские ученые вели исследования. Это в основном делалось в рамках совместных университетов, сегодня на территории Китая работают более 60 совместных университетов, многие из которых являются научными. Китай довольно активно перенимает инновации у других стран. Но это уже не примитивное воровство, как это было 5−10 лет назад, а речь идет о совместных распределенных исследованиях, когда авторские права и патентное право формально не нарушаются. Сейчас Китай вполне способен платить за это, и платит — за создание совместных лабораторий, а сейчас активно предлагает это и России.
«СП»: — Если это небезопасно, то надо отказаться от такого сотрудничества?
— Надо соглашаться. Основная проблема у нас заключается в том, что сегодня в России мы выбирает только из двух моделей технологического развития. Это либо американская модель с ее технологиями и системами искусственного интеллекта, либо — китайская модель. То есть российской модели практически нет. Пока больше пользуемся американскими технологиями. И даже если будет какое-то прорывное открытие, как делают российские ребята в рамках тех же Mail.ru Group и Яндекса, внедрить это в мире практически невозможно, потому что все места заняты.
К тому же на самом деле сотрудничество давным-давно идет, но оно идет очень часто бесконтрольно, и когда талантливые российские программисты и другие специалисты в индивидуальном порядке, или в виде маленьких лабораторий выходят на Китай, не понимая, как в этой стране работать, не понимая, что Китай далеко не бескорыстен, и в общем-то, теряют свои достижения. Самые различные, например, дела о шпионаже возникают не от того, что кто-то в России хочет предать родину, а просто потому, что люди зачастую не понимают, что стоит за многими китайскими предложениями. Поэтому важно ввести этот процесс в какое-то цивилизованное русло.
Еще один важный момент. По сути дела, любая инновация в Китае обходится дешевле, чем в России. Последние 10−15 лет в Китае создавали колоссальную инфраструктуру, в которую вкладывалось государство. Теперь эти инновационные и внедренческие технопарки и лаборатории переданы под развитие. Реальными институтами развития в Китае являются не какие-то фонды, а именно технопарки. Проще говоря, чтобы вам внедрить свое открытие, доработать его, достаточно зарегистрироваться в этом технопарке, и вы получите и подъемный капитал — если у вас будет передовое решение, и вам помогут специальные менеджеры с дальнейшим внедрением в практику. И самое главное, подавляющее большинство инновационных вложений в Китае уже делает не государство, а крупнейшие китайские корпорации, которые создают уже при себе институты развития. Ну, например, известный всему миру Alibaba Group со всеми его подразделениями. Это и Tencent, которая владеет WeChat, и масса других.
Они очень четко понимают, что в дальнейшем может получить развитие, а что нет. Это, в общем, конечно, уже и коммерческая история. В то время как у нас до сих пор существуют неповоротливые, неэффективные структуры, которые так и ждут, что государство будет финансировать целый ряд решений, и надеются, что именно государственные деньги в дальнейшем пойдут на поддержку развития. Это показали многие фонды, которые создавало государство — и фонд фундаментальных исследований, и технопарк «Сколково», и многие другие. Дело не пошло. Почему? Потому, что другие основы работы. Ведь в Китае вы не просто регистрируетесь в технопарке, а там сразу получаете целый ряд поддержек — от обнуления налогов, причем надолго, лет на десять, до финансовой поддержки (не путать с кредитованием), до сведения вас с крупнейшими учеными или внедренческими лабораториями. Вы получаете набор сервисов. В России это не работает. Ну, и самое главное, все эти китайские технопарки имеют свой KPI (ключевые показатели эффективности) по внедрению, а не по количеству зарегистрированных резидентов. Вот у нас такого «чистого» KPI просто нет. Иначе пришлось бы закрыть не только «Сколково», но и целый ряд объектов в Красноярске, Новосибирске
Нам надо во многом перенимать опыт Китая — по внедрению и по финансированию. Даже Китайская академия наук, которая берет свои истоки в советской академии наук, только 6% финансирования направляет на фундаментальные исследования, то есть те, которые не могут получить коммерциализацию в ближайшем будущем. Они нацелены на десятилетия. А все остальное финансирование — на то, что можно уже вскоре внедрить. От техники до биофарма. Китай изменил и ответственность за деньги, которые ты получаешь. Поэтому взаимодействие между Россией и Китаем должно во многом научить нас рачительно подходить к финансированию всех этих проектов.
Пока российско-китайское взаимодействие по своей структуре находится на уровне 90-х годов. То есть, мы продаем угль, лес, газ, нефть
«СП»: — Не утекут ли эти наши мозги в Поднебесную?
— Во-первых, надо признаться, что они уже туда утекают. Потому что Китай сейчас применяет тот же самый метод, что и США 10−15 лет назад. Для приглашенного ученого-исследователя зарплата устанавливается, если перевести на российские деньги, в год 5−7 миллионов рублей, есть случаи, когда устанавливается зарплата 20−25 миллионов рублей, плюс проживание, оплата проезда
Но проблема в том, что в Китае уже создана инфраструктура науки. А в России, к сожалению, из-за очень устаревших подходов, и давайте честно говорить, из-за устаревшего менеджмента науки, по сути, этого нет. И, конечно, молодые учены предпочитают сейчас уезжать на Запад или в Китай. Более того, сейчас российские ученые работают по многим направлениям и во Вьетнаме, и в Малайзии. То есть, отток сейчас идет в Азию.
Если мы не сделаем серьезное реформирование управления наукой — именно управления наукой — то, конечно, мы потеряем кадры. Реформирование должно быть быстрое и жесткое. Иначе мы лишимся того молодого поколения ученых-исследователей, которое пока еще присутствует в нашем обществе.