Всего пять дней потребовалось бастовать строителям трассы М-12 (Москва—Казань) на участке около Арзамаса, чтобы добиться выплаты задолженности по заработной плате. Прекратили работу водители «КамАЗов», экскаваторщики, грузчики, подсобные рабочие. Встала разгрузка щебня из железнодорожных составов, необходимого для строительства. Решительные действия рабочих, поддержка прессы и местных политических активистов принесли успех. Деньги заплатили, виновный в задержке начальник участка уволен. Инспекция труда уже провела проверку и выявила нарушения. И хотя фирма-подрядчик отрицает факт забастовки (стихийный протест наше начальство особенно не любит), ее, судя по всему, поправят — за дело уже взялась прокуратура. Хеппи энд.
Столь редкое (редчайшее!) для нашей действительности событие случилось аккурат накануне церемонии подписания генерального соглашения между профсоюзами, объединениями работодателей и правительством РФ на 2021−2023 годы, в которой принял дистанционное участие Владимир Путин. Перед президентом на экране четверо: вице-премьер Татьяна Голикова (куратор соглашения), глава ФНПР Михаил Шмаков, министр труда Антон Котяков и глава РСПП Александр Шохин. Шахматный порядок рассадки умиляет. Лидер профсоюзов и союза олигархов физически разделены телом министра труда. Неужели для того, чтобы непримиримые оппоненты не вцепились друг в друга после жарких споров? Сомнительно…
Формат происходящего, напомню, существует с первой половины 1990-х и называется Трехсторонней комиссией по урегулированию социально-трудовых отношений. Еще дымился остов Белого дома, а победивший класс либералов в лице РСПП уже готовился формировать под себя новую реальность. Оппонировать ему назначили крупнейший осколок советского ВЦСПС, известный как ФНПР. Третьей стороной выступало правительство. А царил над всем президент, бывший уральский вельможа Борис Ельцин. Именно тогда был заложен характер взаимоотношений участников комиссии. Предположу, что ведущая роль и тогда, и особенно сейчас принадлежит исполнительной власти, вырабатывающей базовые параметры соглашения. А профсоюзам и бизнесу предлагается одобрить и освятить документ.
«Чем еще помочь людям и бизнесу на излете пандемии? Предложения есть». Этими бодрыми словами начинался репортаж Первого канала с церемонии подписания. Был сюжет и на популярном «Россия 24». Слова президента явно предназначались самой широкой аудитории. «Цель бизнеса, на первый взгляд, извлечение прибыли, но нормальный современный человек, современный предприниматель, понимает, что безудержное извлечение прибыли, такой голый дикий капитализм, он неприемлем абсолютно… без заботы о людях, о работниках, он неприемлем, потому что… это ведет к разрушению общества, государства и самого бизнеса. Это аутодафе. Значит, выстрелить себе в ногу либо в голову. То же самое, кстати говоря, и о профсоюзах», — раздал всем сестрам по серьгам Путин.
Сдается, главный смысл всей этой машинерии, во всяком случае сейчас, политический. Обществу предлагается своего рода психотерапия. Мол, мы думаем, заботимся о вас. Видите, сидят большие дяди-начальники — и от профсоюзов, и от работодателей, министры. Обыватель смотрит и если не верит, то хотя бы чуть успокаивается. Авось, станет лучше. Или хотя бы не хуже. Той же цели служит простое перечисление разделов соглашения. Они напоминают мантры: «экономическая политика», «заработная плата, доходы и уровень жизни населения», «развитие рынка труда и содействие занятости населения», «социальное страхование, социальная защита, развитие отраслей социальной сферы»
Есть ли что-то в соглашении действительно свежее? Из перечисленных главой департамента ФНПР Олегом Соколовым (именно он курирует работу в комиссии) пунктов заслуживает внимания изменение подхода к процедуре банкротства. Предлагается ее целью считать «сохранение предприятий как единого производственного комплекса, а значит, сохранение рабочих мест на этом предприятии, а не распродажа и ликвидация». Звучит разумно. И, наверное, актуально для эпохи экономической турбулентности. Еще одно важное положение, зафиксированное в генсоглашении — «минимальный размер оплаты труда в качестве государственной гарантии должен устанавливаться с учетом правовой позиции Конституционного суда, и сам МРОТ должен быть выше прожиточного минимума».
Увы, на деле этим благим пожеланиям вряд ли суждено сбыться. В 2022 году МРОТ по предварительным расчетам вырастет на 4,7%, а в 2023 году — на 5,8%. Это будет зависеть от ситуации в экономике, пояснила Татьяна Голикова. И где здесь опережающий прожиточный минимум рост? Цифра чуть больше предполагаемой инфляции. А ведь для бедных (тех, для кого размер МРОТ имеет принципиальное значение) инфляция, как правило, выше средней, так как цены на базовые продукты и товары растут быстрее. Остается надеяться, что «приоритетное финансирование из федерального бюджета направлений, связанных с развитием и поддержкой человеческого капитала, отраслей социальной сферы, здравоохранения, образования, науки» — не пустые слова.
Следует ли из этого, что от соглашения больше выигрывает бизнес? Не факт. Президент Путин, известный как сторонник баланса во всем, и здесь не подкачал. Попугал профсоюз олигархов (как часто называют РСПП) всласть. Прозвучало даже жуткое слово «национализация». Правда, пока в качестве страшилки, нежели руководства к действию. Президент не исключил, что изъятие собственности возможно в случае злостного невыполнения предприятиями гособоронзаказа, деньги за который выделяются бюджетом исправно. Ни дать, ни взять «отобрать и поделить». Но тут же включил заднюю: «Национализация носит крайний характер… совсем необязательно, что эта мера приведет к повышению экономической эффективности». Выдохнули.
То есть идея национализации как инструмента экономического регулирования отвергается с порога. Мол, как же можно экспроприировать, это ж святая частная собственность! Как будто олигархи сами эти заводы построили, а не получили, как правило, нечестным путем. Не все, но многие. Вспомним залоговые аукционы 1990-х. В их жульническом характере не сомневается, кажется, уже никто. Не только простые люди, но и даже их бенефициары и тот же президент. Но все равно трогать боится. А ведь не зря некогда неформальный лидер богатого российского сословия Борис Березовский (и, как утверждают, политический отец Путина) настаивал на выплате по итогам приватизации неких разовых «отступных», чтобы раз и навсегда закрыть вопрос. Пожадничали.
Вместо этого в качестве подачки бросаются — причем не наемным работникам, а опять же буржуинам всякие льготы. Например, теперь за трудоустройство безработного гражданина работодателю дадут субсидию. Эта мера среди прочих должна помочь к концу текущего года восстановить рынок труда. Получится? Неизвестно. В период всеобщей амнезии не все помнят данное президентом аж в 2012 году (на следующий день после пика «болотных» протестов) обещание: к 2020 году создать в стране 25 млн высокотехнологичных рабочих мест. И где они? В той же ФНПР приблизительно оценивали общий итог этой кампании в несколько сотен тысяч вакансий — капля в море. Но раз так, как можно доверять новым сказкам представителей власти?
Конечно, реальная жизнь порой вносит свои изменения. Но тогда власти следует публично скорректировать планы, объяснить причины. Показать, что помнят, что не забыли. А профсоюзам следует активнее давить на власть, требуя исполнения ее же обещаний, а не довольствоваться ролью младшего партнера, этакого «кивалы». Кто-нибудь помнит стачку, забастовку, наконец, просто энергичный уличный протест, который прошел бы под эгидой ФНПР? Вот и я не помню. Энергичнее надо бы, товарищ Шмаков. Решительнее. Как на днях в Арзамасе.