Заявление вице-премьера Марата Хуснуллина о необходимости укрупнения регионов было вполне ожидаемым. Ранее с подобными инициативами выступала спикер Совфеда Валентина Матвиенко и лидер «Единой России» Дмитрий Медведев.
И хотя Хуснуллин оговорился, что это его сугубо личная позиция, абсолютно очевидно, что это не так. Федеральный вице-премьер не позволил бы себе подобного провокационного заявления, не получив «благословения» в Кремле и Белом доме.
По остроте развернувшейся после слов Хуснуллина дискуссии федеральные власти намерены оценить и реальную готовность страны к перелицовке карты.
Спешить некуда, это забег на длинную дистанцию.
Путин уже обозначил горизонт планирования новой региональной политики — 2029 год. На это время губернаторам дадут послабления в виде новых бюджетных кредитов. Взамен, вероятно, ожидая лояльности к «объединительным» процедурам.
Чехарда «территориальных» министерств
Москва несколько раз меняла подходы к региональной политике. Еще в 2004 году, чтобы заниматься судьбой окраинных территорий, был создан Минрегион под руководством бывшего вице-премьера Владимира Яковлева.
Ведомство запомнилось разве что кадровой чехардой, хотя и просуществовало до 2014 года. К этому времени оно занималось множеством вопросов, от жилищного строительства до подготовки к Олимпийским играм. Функции ликвидированного Минрегиона распределили между несколькими федеральными ведомствами. А по сути, не просто распределили, а распылили.
К тому времени были созданы еще два самостоятельных федеральных министерства — по делам Крыма и по делам Северного Кавказа. Первое просуществовало год, а второе — четыре года. Впрочем, опять-таки ничем значимым оба министерства не запомнились.
Пожалуй, единственное «территориальное» ведомство, которое хоть немного выделилось на общем фоне, — это Минвостокразвития. Впрочем, в прошлом году в ходе реорганизации институтов развития премьер-министр Михаил Мишустин принял решение упразднить ряд структур, подчиненных Минвостокразвития. Это, в частности, два агентства — по развитию человеческого капитала и по привлечению инвестиций на Дальнем Востоке. Весь их функционал передается единой корпорации развития, что вполне логично.
«Теневой кабинет» Медведева
Наплодившиеся за годы премьерства Дмитрия Медведева институты заменили, по сути, одним — это управление по развитию приоритетных территорий. Оно вошло в аппарат правительства, возглавил его Владислав Половинка, который ранее работал в Департаменте регионального развития. Он курировал Крым и Дальний Восток.
Половинка — фигура теневая. Да и чем конкретно занимается управление, тоже мало кто за пределами правительства знает. Это и есть главная проблема региональной политики Москвы: граждане не понимают, чего хочет Москва.
Лишь периодически вырывающиеся в публичное поле заявления чиновников заставляют бурлить: да что, мол, они там напридумали?! Именно так вышло сейчас и со словами Хуснуллина, за которого сразу же пришлось оправдываться президентскому пресс-секретарю Дмитрию Пескову: дескать, все решать будет только население. Верится, правда, слабо.
Так, решение о поглощении Ненецкого автономного округа Архангельской областью в мае 2020 года было преподнесено как уже свершившийся факт. И лишь когда против «слияния и поглощения» запротестовали и местные элиты, и жители, Москва одумалась. Надолго, кстати, потеряв интерес к новым интеграционным процессам.
Вероятнее всего, тайм-аут нужен был лишь для того, чтобы продумать, каким образом подступиться к вопросу объединения субъектов в следующий. И действительно, теперь тонкий лед пробует Хуснуллин, имеющий реноме антикризисного менеджера. Пробует осторожно, дипломатично прикрываясь фразой про «личное мнение».
То, что объединение более мелких регионов с более крупными, имеющими развитую инфраструктуру, выгодный инвестиционный фон и полновесные органы власти, нужно — это факт. Если сравнить Россию с другими странами, имеющими схожую территорию, то выходит, что такого количества мелких субъектов нет больше нигде в мире.
Канада, которая вдвое меньше России по площади, имеет лишь 10 провинций и 3 территории. При этом самая маленькая провинция, остров Принца Эдуарда, по площади вдвое больше, чем самый крошечный российский субъект — Ингушетия.
Китай, площадь которого тоже лишь вдвое меньше российской, имеет 34 единицы провинциального уровня, включая два специальных административных района — мегаполисы Гонконг и Макао. Если не считать микроскопического Макао, то самый маленький регион — это Гонконг. Но все равно он не намного меньше Ингушетии, хотя проживает в мегаполисе почти 8 млн. человек.
Ну а, например, входящая в десятку крупнейших стран планеты Австралия довольствуется 16 административно-территориальными единицами. Причем большинство из них — это крошечные островки, разбросанные вдоль побережья. Зато австралийская столичная территория, которая включает столицу Канберру с прилегающими землями, по площади сопоставима со все той же Ингушетией. И ничего ведь, управляются ведь.
Так что в деле укрупнения территорий, чтобы сделать их управление более гибким и современным, России есть на кого равняться. Главное, чтобы желание было искренним.