Как приманка, следовала лаконичная информация: фильм «Довлатов» продан уже в тридцать стран мира, удостоен двух международных наград, в российском прокате будет идти всего четыре дня. В общем, спешите видеть. В том был прозрачный намек: мол, это только начало, картина возьмет еще множество призов. Посмотрев фильм, с этим согласился, но только не потому, что – шедевр…
Задача у создателей картины была сложнейшая. Надо было показать писателя, его характер, искания. Понять, что это был за человек, умевший писать так живо и виртуозно. Он зачерпывал жизнь большими ложками, лакомился сам и щедро угощал читателей.
Однако, как показалось, фильм «Довлатов» не про Довлатова, о каком-то другом. Просто нас предупредили – это он. Такая игра. Имейте в виду.
По экрану передвигается огромный, неспешный, немногословный молодой человек. Он спит, ест, гуляет с собакой, разговаривает с мамой, ругается с женой, ласкает дочку. Курит, выпивает. Но – не пьянеет. И все без эмоций.
Герман-младший упоительно рассказывал, что кандидата на роль Довлатова он не мог отыскать во всей России.
Стал искать за рубежом и, наконец, высмотрел в Сербии. Зовут актера Милан Марич. Режиссер говорил, что у него – «хемингуэйская харизма». Может, и так. Но довлатовской не углядел. Хоть и похож актер на писателя. Заметный, фактурный, но не более того.
Забавная деталь. Говорили, что перед съемками серба усиленно кормили – худоват, мол – салом и пельменями. Так он готовился к роли. Лучше бы и впрямь готовился. А то, похоже, только ел…
Все в фильме говорят, что главный герой – писатель. Но это подтверждает лишь один короткий кадр – когда огромный человек поворачивается спиной к зрителю, садится на стул и что-то строчит на своем «ундервуде». Это знак – он сочиняет! Однако больше создатели фильма к этой теме не притрагиваются. Как ремарка: герой носил усы и ходил в шляпе. Запомните, больше повторять не будем…
Дела актера Марича – ну, никак не поворачивается язык назвать его Довлатовым – плохи: в заводской газете его не печатают (что ж такого ужасного он понаписал для многотиражки?!), в журнале не публикуют. Но почему не прозвучал хотя бы кусок, фрагмент газетной заметки, рассказа, повести? Интересно же, что человек сочинил – и тем, кто Довлатова зачитал до дыр, и тем, кто даже не видел обложки книги с его фамилией.
В фильме «Довлатов» обозначен не только Довлатов, но и поэт Иосиф Бродский, будущий лауреат Нобелевской премии. Он читает свои стихи – скучно, заунывно. Зато вдохновенно курит и загадочно молчит. А вот кадры, которые должны потрясти: два гения, Довлатов и Бродский, идут по улице. У них – важный разговор. Точнее, это мы, зрители, должны об этом догадываться. На самом деле – набор слов. Это раздражает, как и то, что человек, именуемый Довлатовым, болтая с человеком, названным Бродским, долго таскает на руках по ноябрьскому морозцу во время бесед свою маленькую дочурку. И ласково уговаривает: «Ну, ты спи, спи…»
Хорош отец! Но ему простительно – творец! Правда, прохожие, не ведающие, с кем имеют дело, журят папашу – мол, простудите ребенка. Но тот не обращает внимания.
По всему фильму разбросаны малосимпатичные, нечесаные и, вероятно, немытые люди. Перебрасываются словами, странно улыбаются. Одно и то же: «Сережа, тебя не печатают?» «Не печатают». «Выпьем?» «Выпьем». И музыка, музыка, музыка…
Вот и Высоцкий заглянул на огонек, куда ж без него. «Володь, споешь?» «Спою, конечно!» А Галича с Окуджавой почему-то нет…
Это – советская интеллигенция 70-х годов глазами Германа-младшего. Между прочим, к той самой интеллигенции принадлежал и режиссер Алексей Герман-старший, и его отец, писатель Юрий Герман, который писал хорошие, правильные книги. В общем, трудно быть Германом…
Все персонажи фильма – отверженные, «лишние» люди. Никто их не понимает, рассудок их изнемогает. Все спутано-перепутано. Местами – абсурд. Так и слышится строгий, назидательный голос режиссера: «Господа, разбирайтесь сами. Не поняли – ваши проблемы».
В фильме есть символическая сцена: разбросанные возле редакции журнала рукописи тех, чьи произведения отвергли. Первая мысль: боже, какая жалость, это же целое кладбище талантов! Сколько же бедолаг сгинуло, растворилось в жестокое советское время!
Но все обстояло иначе, много прозаичнее: в журналы приходило множество слабых, а то и попросту беспомощных вещей. Пачки бумаг лежали годами, пылились на полках и, когда уже заполняли все свободное пространство, их, естественно, сдавали в макулатуру и отправляли на свалку, где им, собственно говоря, и было место. Вот такая проза жизни…
Один из героев режет себе вены. Почему? Не печатают. Его выносят. Но зрителю все это вынести трудно. И дальше все та же тягомотина: хождение, курение, недомолвки. Нет энергии ни в движениях, ни в словах, ни в поступках. И энергетики тоже нет.
Еще – о лицах. Малосимпатичными, если не отталкивающими выглядят не только интеллигенты, но и другие персонажи фильма – рабочие завода, строители метро, сотрудники литературного журнала, прохожие, обитатели пыльных коммуналок, задыхающиеся от табачного дыма, дефицита, цензуры, трепещущие перед жестокими милиционерами. Всех их несет бессмысленный поток жизни.
То есть абсолютно все жители страны, четверть века с лишним назад ушедшей в историю, были невзрачны, несчастны! А где же те, что учились, работали, влюблялись, растили детей, строили планы, радовались малости – бесплатной путевке в дом отдыха и пусть мизерной, но прибавке к зарплате.
Конечно, не все таланты – Довлатов в их числе – пробивались сквозь препоны запретов, цензуры, трусости идеологической начальников, командующих литературой, искусством, наукой. Но было ведь немало и тех, кто завоевывал себе имя, истинное читательское признание.
Что поделаешь, такая была эпоха – многоликая, противоречивая. Хорошая и плохая. Кстати, и Герман-младший в том времени жил. Неужто все запамятовал?
Но, сдается, не в этом дело.
Просто фильм «Довлатов», сделанный в России, предназначен вовсе не для России. Оттого и показали его наскоро, для отчета. Картина рассчитана явно на Запад. Там осыпают похвалами и награждают не все, что талантливо, а где о России – нынешней, советской или времен Ивана Сусанина – написано, снято худого, грязного.
И желательно, чтобы невзрачных, ущербных, а лучше – просто дебилов было побольше. Вот критерий, пропуск в VIP-ложу.
Невольно сравнивал фильм «Довлатов» с недавней картиной Станислава Говорухина «Конец прекрасной эпохи», снятой по мотивам рассказов писателя. Она, та самая эпоха, отражена у режиссера, как в зеркале – с радостями и печалями, смешно и серьезно…
Создатели фильма «Довлатов» говорили, что вещи минувшего времени для съемок собирали по всему Санкт-Петербургу. Их расставили, разбросали, развесили — получилось вроде достоверно. Даже кажется, что слышны запахи пота, папирос, борща, выстиранного белья. Но дух довлатовского времени как-то выветрился. И нет в фильме юмора, сарказма. Диву даешься, как можно было снять фильм об этом писателе без улыбки? Да, Сергей Донатович был несчастлив и, может, даже несчастен. Но уж отточенно остроумен – точно был. И всегда готов к веселью…
Лишь в конце фильма у актера, похожего на Довлатова, просыпается энергия, он вроде как раскрепощается. Приятели зовут его сесть в «Победу», но он ловко вспрыгивает на крышу автомобиля. И, смеясь, мчится к большой победе – надо полагать, литературной. Впрочем, обретет он много лет спустя.
Ну а мы, зрители, так и не поняли, почему он был ее действительно достоин…