Любое сотрудничество с властью — токсично, опасно и несет больше вреда, чем пользы. Именно эту линию все активнее продвигают радикальные критики режима. Причем в последнее время она распространяется не только, и даже не столько на государственников, сколько на тех же оппозиционеров, но менее радикальных, и готовых с ней работать, если видят некий положительный эффект. Почему тотальное неучастие в современных условиях — неэффективная стратегия для оппозиции, а призывающие к ней вносят только раскол среди своих же единомышленников?
Скандалы
Призывы к неучастию только за последние две недели привели к двум резонансным конфликтам в соцсетях. Сначала журналист Сергей Пархоменко обвинил Нюту Федермессер в сотрудничестве с ОНФ: «Это я к тому, что нам всем нужно очень беречь Нюту Федермессер и очень терпеливо объяснять ей и тем, кто с нею работает, зачем их втаскивают туда, где они постепенно оказываются», — написал он на своей странице в Facebook, чем вызвал критику даже со стороны самих оппозиционеров, не согласных со столь радикальной оценкой.
Второй показательной историей стало обновление Совета по правам человека при президенте РФ.
По мнению некоторых правозащитников, членство в подобных организациях недопустимо, так как своими действиями участники Совета «легитимируют нелегитимные власти».
Общий тренд, наметившийся в оппозиционной среде, вполне понятен, и продолжает линию, инициированную Навальным перед президентскими выборами — тотальное неучастие и игнорирование власти даже в тех случаях, когда сотрудничество может принести реальную пользу. Цель у такой стратегии довольно прозрачная — дискредитация режима, а также всех, кто с ним сотрудничает, неважно как и с какими целями. Здесь важно показать токсичность власти и недопустимость любых контактов, однако является ли эта стратегия эффективной?
Политическая система
Несмотря на то, что системный подход и структурный функционализм больше не находятся в так называемом мейнстриме политической науки, для нашей темы они подходят как нельзя лучше. «Черный ящик» Дэвида Истона предполагает, что для успешного функционирования политической системы ей необходимы не только поддержка, но и требования со стороны граждан. Именно благодаря ним власть может формулировать некие адекватные решения и действия. И здесь есть важный момент. Нельзя отождествлять поддержку и требования. То есть, когда вы высказываете некие требования по отношению к властям и используете для этого существующие механизмы коммуникации, институты и практики, вы не оказываете этой власти поддержку. Сторонники же тотального неучастия на этой стадии производят подмену понятий, ставя знак равенства между требованиями и поддержкой. Из этой изначальной манипуляции проистекают все остальные заблуждения.
Политической системе нужна критика. Не каждая система готова воспринимать ее адекватно, однако даже в авторитарных режимах ради их устойчивости власть должна прислушиваться к гражданам и как-то реагировать. Молчание и тотальное неучастие может сформировать обманчивое чувство у власти, что на самом деле в обществе нет явных проблем. Если добровольное неучастие становится массовым явлением, тогда постепенно происходит искажение процессов артикуляции и агрегирования интересов. Габриэль Алмонд одной из основных форм артикуляции интересов называл выборы. Представим, что сторонники тотального неучастия достучались бы до большинства граждан, и они не пошли бы на выборы. Смогли бы тогда оппозиционеры победить в части регионах? И поняла бы в таком случае власть уровень недовольства граждан от непопулярных мер? Именно поэтому, политическое участие является важным элементом для нормального функционирования политической системы. Речь, конечно, не идет о повсеместной активности, однако в тех случаях, когда актор видит возможность добиться поставленных целей, пусть через взаимодействие с властью, к которой у него самого есть множество претензий, участие выглядит перспективнее закрытости.
Неучастие как форма протеста
В политологической среде есть точка зрения, согласно которой, неучастие в политических процессах — это один из видов участия. Принимая сознательное решение не участвовать в политических процессах, актор производит демонстративный жест, направляет сигнал власти, что существующие правила игры его не устраивают, и он отказывается по ним играть.
Однако у этого подхода есть три явные проблемы. Во-первых, власть не может отделить тех, кто не участвует по причине того, что их не устраивают правила игры, от всех остальных. Мотивов не участвовать может быть множество, причем не все из них должны быть негативными. Например, в западных демократиях явка на выборах постепенно снижается, потому что граждан в целом все устраивает, и они не видят смысла идти на выборы. На практике эту проблему можно было наблюдать во время бойкота президентских выборов от Навального. Сколько человек в нем приняло участие? Судя по высокой явке, не так много. А тех, кто не явился на участки, власть может записать не в сторонников бойкота, а в простых отказников.
Во-вторых, для того, чтобы неучастие было действительно отмечено властью, оно должно быть массовым. Призывы оппозиционеров в соцсетях охватывают несколько тысяч человек, быть может, несколько десятков тысяч человек по всей стране, поэтому о массовости речи не идет. Зато они дискредитируют общественных деятелей, которым приходится объяснять, почему же они все-таки пошли, например, в СПЧ.
В-третьих, массовое неучастие бьет по политическим режимам, которые от него зависят. Абсентеизм — это не проблема для авторитарного политического режима. Несмотря на то, что оппозиционеры пытались навязать власти повестку явки и ее влияния на легитимность, критерий участия граждан в политической жизни не стал жизненно важным для действующих властей.
Таким образом, пропаганда тотального неучастия и дискредитация любого взаимодействия с властью бьет, скорее, не по власти, а по самой оппозиции, так как по этой линии проходит очередной раскол. Кто-то считает сотрудничество недопустимым, другие справедливо не соглашаются, третьи не выдерживают и переходят на взаимные оскорбления, а четвертые безуспешно пытаются сгладить ситуацию.
Что делать?
Политолог Григорий Голосов любит отвечать на вопросы в духе: «вот, что по этому поводу говорит политическая наука». Политическая наука не имеет задачи отвечать на вопрос, что же делать обычному актору в конкретной политической ситуации. Но мы можем фиксировать, к чему приводят те или иные действия. И, как показывает практика, призывы к тотальному неучастию пока никак не задевает власть, но бьет по самой оппозиции, внося раздор и инициируя все новые конфликты.
Если говорить о личном мнении автора, то каждый человек, принимая решение о своем участии или неучастии, в праве руководствоваться собственными интересами и задачами. Если политолог Екатерина Шульман считает, что ее работа в СПЧ поможет решить какие-то важные проблемы, то никакие призывы Пархоменко, Световой или иных критиков режима не должны ее останавливать. Этот же подход работает и в обратную сторону: каждый, кто считает неприемлемым любые контакты с властью, вполне имеет право от них полностью отказаться. Но никто не должен дискриминировать по признаку взаимодействия с властью или ее игнорирования.
Михаил Карягин, политолог