Проблема современной политики в том, что она исключительно ориентирована на уже имеющуюся элиту. На «местную» или на «заграничную» – последний вариант используют пресловутые «оранжевые революционеры» и прочие «грантоеды» самых разных оттенков. То есть любое «политическое строительство» в настоящее время осуществляется «сверху вниз»: поиск «спонсора» – сколачивание на полученные средства организации – выполнение «политических акций» вплоть до участия в выборах.
Именно подобная схема способствует уже не раз отмеченному тотальному господству на современной «политической арене» т.н. «вождистского» типа организации. «Вождь» в данном случае оказывается в роли «распределителя» спонсорских средств для рядовых членов организации и «генерального директора» для спонсора. (То есть, последний должен понимать, кому дает деньги и с кого может спросить отчет об их освоении).
Самым характерным примером подобной модели выступает ЛДПР – исключительно «частная лавочка Жириновского». Однако реально и все остальные организации – от КПРФ до какой-нибудь «Сути времени» – имеют ту же структуру. Единственную альтернативу указанному представляет только «Единая Россия» – которую однако и партией-то, в привычном понимании, назвать трудно.
Впрочем даже «ЕР» обладает тяготением к фигуре Путина – который просто устал от нее отбрыкиваться (поскольку имидж у данной структуры соответствующий.)
Указанное состояние политических сил определяет их поведение в политическом пространстве, сводящееся почти всегда к выполнению заказов спонсоров – при этом рядовые члены всегда и везде мыслятся исключительно как исполнители данной работы. Любое иное восприятие – например «обратные» требования членов партии к руководству – вызывают только продолжительный и раскатистый смех. «Ты что, думаешь, мы существуем на твои членские взносы?!»
Поэтому неудивительно, что в нынешних политических организациях может существовать только несколько видов участников. Помимо собственно «вождя» это:
— функционеры, заведующие распределением полученных денег (с соответственной возможностью использовать их и для себя);
— разного рода фанатично настроенные личности, часто молодые или, наоборот, пожилые – которые относятся к данной силе, как к некоторой секте, а к вождю – как к гуру;
— ну, и наконец нанятые-проплаченные «специалисты» – от рядовых «митинговых бойцов» до политтехнологов, рассматривающие данную организацию как обычное» место работы (за соответствующие деньги).
Никаких иных вариантов нет: или ты попадаешь под влияние «великого вождя» и смотришь на него как на полубога – или делаешь свой гешефт, и все политические лозунги имеют для тебя не большее значение, чем коммерческие бренды и товарные знаки. То есть или фанатики – или «коммерсанты».
Результат, как это можно видеть, соответствующий: в том смысле, что определенный «шум» в пользу того или иного «заказчика» партии и движения создавать могут. И даже собирать «на камеры» «толпы сторонников» вполне способны – это относится и к провластным, и к оппозиционным структурам. А вот стать реальной политической силой, способной не только не зависеть от «власть имущих», но и определять само их поведение – разумеется, нет.
Но самое смешное в данном случае – то, что для современного человека, связанного с политикой, представить иной вариант поведения просто невозможным. В том смысле, что все типы политической деятельности за рамками «клиент-патронских» отношений воспринимаются сегодня как нечто нереальное. Разве может существовать политика, не сводящаяся к ублажению заказчика? А кто на нее денег даст? Народ?!
Современный политик с политтехнологом и примкнувшим к ним социологом в этом месте снова готовы залиться смехом – потому что знают: у народа никогда не будет таких денег, чтобы проспонсировать хотя бы «городских активистов». Поэтому все рассуждения о том, что какие-то политические события в какой-то момент времени определялись именно движением масс, разумеется, отбрасываются.
Отсюда появляются разнообразные идеи заговоров – квинтэссенция текущего представления о политике. Тайные силы, разного рода борьба элитариев друг с другом – с использование «черни» в качестве инструмента – все это оказывается крайне близко для циничных политиков. Впрочем не только для них. Дело в том, что из того же «источника», что и политологи с социологами, «окармливаются» и современные историки вкупе с литераторами. В том смысле, что значительная часть их также состоит в «клиент-патронских» отношениях с различными фондами и прочими дающими гранты организациями. Так как добыть деньги на издания собственных книг «неразвлекательного жанра» сегодня нереально.
Именно поэтому у современного человека формируется устойчивый образ мира, в котором некие всемогущие «тайные» и не совсем тайные властители формирую мирровую историю. Сюда входит практически все: и деятельность просветителей, и восстания «третьего сословия» против монархий, и, разумеется, революционеры всех генераций. Для России любые бунтовщики – от декабристов до большевиков – оказываются марионетками в руках «закулисных дельцов».
Особенно любят тут масонов – то ли оттого что последние достаточно известны по литературе, то ли оттого что пресловутые «фармазоны», т.е. франкмасоны, выступали ругательством еще в позапрошлом веке.
В рамках подобной системы представлений совершенно забывается, что еще недавно – по историческим меркам, разумеется – подобное представление показалось бы бредом. Что еще лет сорок назад никому в голову не приходило искать происки масонов даже в деятельности декабристов – среди которых действительно были члены масонских лож! Причем последнее никем не скрывалось, и, кажется, проходилось в школе!
Другое дело, что указанные ложи тогда показывались тем, чем они по сути и были – некими «клубами по интересам», где молодые и не очень молодые, но обеспеченные люди могли развлекать себя интересными беседами в промежутке между красочными ритуалами. Для человека 19 века, живущего в малоинформационной среде – явление жизненно необходимое. И да, определенные заговоры там действительно могли твориться – то же выступление 25 декабря было типичным заговором. Вот только в «обычной» придворной жизни подобных возможностей было на порядок больше. (Если убийство Павла Первого еще можно связать с пресловутыми «ложами», то перевороты Екатерины, Елизаветы, а так же менее известное свержение Бирона и т.д. не имеют к ним ни малейшего отношения.)
Ну, а что касается более «поздних» явлений, то в них влияние масонства становится исчезающе малым. (Поскольку данное увлечение касалось, в основном, дворянства и для «революционеров-разночинцев» вход в «масонский клуб» был закрыт.)
Что же до «иностранных разведок» – которые современные конспирологи любят так же нежно, как и указанные ложи – то стоит понимать, что свою современную форму они приобрели только в прошлом веке. В XIX столетии эти самые «разведки» имели вид гораздо более скромный и полукустарный – ибо обеспечить наличие разветвленной агентуры, включая «агентов влияния» и прочие привычные для нас структуры, им было тяжело. И единственное, что позволяло шпионам выполнять свою миссию – это такое же жалкое состояние контрразведки. А о том, чтобы подкупить какого-нибудь князя или иного деятеля «министерского уровня» в то время даже смешно было говорить: у крупных чиновников личные доходы были больше, чем весь бюджет «рыцарей плаща и кинжала».
Однако другое явление, определяющее судьбу мира, было гораздо серьезнее. Причем его влияние тогда было не просто высоким, но намного превышало значение «спецслужб», «тайных обществ» и «политтехнологов». Речь идет о возможности кооперации людей между собой. Современные политики даже вообразить не могут, что «обычные люди» могут своими силами поддерживать серьезные политические движения. Как уже говорилось – откуда у народа такие деньги? И сегодня даже не придет в голову, что привлечение огромного количества масс может оказаться сравнимым с влиянием финансовых тузов – или даже превысить его.
Вопрос только в количестве увлеченного идеями народа и в готовности его жертвовать своими средствами и временем политике. А, скажем, в России начала XX века, в эпоху двух революций 1905 и 1917 гг., в Гражданскую войну многие жертвовали даже жизнями.
Вот тут-то мы и подходим к самой важной проблеме современной политики – которую можно назвать «пассивностью масс». То есть к потрясающей способности последних не участвовать в «большой политике» даже тогда, когда решаются вплотную касающиеся их проблемы. (В полной противоположности «восстаниям масс» конца XIX начала XX века.)
Но это тема уже другого разговора…