Наиболее смелые из экспертов, конечно же, берутся прогнозировать едва ли не скорое объединение Кореи. При этом мало кто обратил внимание, что волна поднялась из-за соответствующих заголовков в СМИ, неправильно истолковавших заявления чучхеистов, речь в которых шла о начале «новой главы» в «объединении родины» – ритуальная фраза для северокорейской пропаганды. На самом деле, если вчитаться, о чем они пишут, то можно обнаружить и периодические заявления о скорой ядерной войне и много чего другого достойного внимания…
Если попробовать снять розовые очки и посмотреть на создавшуюся ситуацию трезво, то трудно не заметить, что основание, на котором зиждется оптимизм, довольно хлипкое. Все дело в том, что основными поборниками нынешней оттепели выступают лидеры Северной и Южной Кореи. И если у ставшего в последнее время звездой мировой политики Ким Чен Ына позиции внутри страны выглядят незыблемо, то о южнокорейском лидере Мун Чжэ Ине (на фото) такого явно не скажешь. Вообще, положение у последнего, как главы государства, сегодня ниже министерского.
По многим показателям оно среди мировых политиков сравнимо с Дональдом Трампом. Оба эти персонажа просто не могут не учитывать существование крайне враждебно настроенной к ним оппозиции в их парламентах. Под давлением последней хозяин Белого дома вынужден делать мало поддающиеся каким-либо объяснениям антироссийские выпады, невиданные со времен холодной войны, выступать с различными резкими заявлениями, вроде признания Иерусалима столицей Израиля и т.п.
Мун должен был, придерживаясь своей предвыборной платформы, устремиться, хотя и не сразу, в объятия Пхеньяна во многом в схожих условиях.
Команде Муна так и не удалось устранить факторы, которые мешают столь обнадеживающему потеплению в межкорейских отношениях.
Как и у Трампа, в случае с Муном «зрада» окопалась в парламенте. Подмятая правой оппозицией законодательная ветвь южнокорейской власти жестко критикует хозяина Голубого дома практически по всем направлениям. Взять хотя бы его популистское обещание покончить с системой заключения ограниченных временем трудовых контрактов. В условиях олигархической экономики, хозяева которой могут вертеть законодательством в нужную им сторону, эти меры уже привели к ухудшению ситуации на рынке занятости.
Попытки же Муна разобраться с олигархией вызывают лишь горькую усмешку. Так, карающая длань южнокорейских правоохранительных органов смогла лишь слегка потрепать одного из хозяев компании «Самсунг электроникс» – в конечном итоге молодого олигарха оправдали по всем пунктам после длительного содержания под стражей. Стоит заметить, что все обвинения были сняты аккурат к выходу нового смартфона «Самсунг-С9» – видимо, Муну все же популярно объяснили, что с гибелью разросшегося до размеров глобальной империи «Самсунга» канет в лету и сама Республика Корея. Теперь претензии во взяточничестве раздаются в адрес другой крупнейшей корейской компании «Лотте», только надолго ли хватит запала? Так что экономический аспект политики нынешнего руководства Республики Корея находится в стадии пересмотра. Как бы это ни банально звучало, но сказать свое веское слово в экономике нынешняя южнокорейская администрация могла бы лишь при условии коренных изменений в социально-политической обстановке. О чем в нынешних условиях и речи не идет.
Та же участь может постигнуть политику Муна и на северном направлении. Роль реакционного парламента здесь, несомненно, весьма и весьма велика.
И все же наибольшую опасность представляют южнокорейские военные. Все они, особенно высший командный состав, почти поголовно связаны тесными узами с заокеанским сюзереном – годами учебы, частыми командировками, проживающими там их отпрысками.
Да и насчитывающие уже почти семь десятков лет традиции воспитания личного состава в бескомпромиссном антисеверокорейском духе не исчезли. А куда прикажете военным девать предвкушения значительного увеличения своего политического веса в случае с возможной войны с «коммунистическим» Севером? Случись же примирение, а тем более объединение, сама цель жизни южнокорейских людей в погонах автоматически множится на ноль. Не принимать в расчет подобные факторы Мун тоже не может.
Конечно,эта каста южнокорейского общества настроена благожелательно по отношению к янки. Более того, суть неизменной стратегии последних состоит как раз в опоре на военных в подвластных США странах. В случае угрозы своим интересам американцы вполне могут сместить неугодных им гражданских с помощью военных, прикрывших внутриполитическими разборками среди элиты закулисно управляемой ими страны. Последний пример такого рода, правда, не совсем удавшийся – Турция. К великому сожалению, ни у нас, ни зарубежом практически никто не обратил внимания на то, что подобная участь готовилась и для Южной Кореи, причем совсем недавно, прошлой зимой, когда решалась судьба опального президента госпожи Па Кын Хе. Тогда в Голубом доме даже подумывали о введении военного положения, но не решились лишь потому, что для этого необходимо одобрение парламента. Последний всплеск настроений «Пак Кын Хе, введи войска» наблюдался в феврале 2017 года, перед самым уходом госпожи Пак в политическое небытие. Тогда перед Министерством обороны Южной Кореи собирались немногочисленные демонстрации, участники которых призывали военных вмешаться. Вполне возможно, что армейцы не решились на подобный шаг в условиях отсутствия отмашки из-за океана, а там, в свою очередь, вынуждены были опасаться рыка китайского дракона, считающего Корейский полуостров чем-то вроде своей вотчины. Впрочем, свою силу южнокорейские военные все же продемонстрировали, ввезя под покровом ночи комплексы ПРО THAAD.
Конечно, Мун вполне отдает себе отчет, какая опасность может ему грозить со стороны военных. Отсюда и назначение на пост главы военного ведомства более или менее приверженного демократии «флотоводца» и попытки, правда, не слишком удачные, назначить на генеральские и адмиральские должности верных себе персонажей. Инерция военной машины слишком велика. Поэтому на днях было объявлено о начале строительства южнокорейской атомной подводной лодки в ответ на разработку Пхеньяном баллистических ракет морского базирования.
Вообще же нынешнему правителю Южной Кореи, если уж речь заходит действительно о налаживании отношений между двумя Кореями, вначале неплохо было бы отменить закон о национальной безопасности 1952 года, согласно которому можно угодить в тюрьму только лишь за безобидный обмен приветствиями с гражданином КНДР.
Коль скоро это еще не сделано, то можно говорить о слабых позициях Муна. И о том, что под давлением извне он, в конце концов, может отказаться от курса на сближение с Севером.
Следующим шагом, который Муну крайне желательно сделать, но пойти на который он до сих пор так и не решился, должна стать отмена совместных военных учений с американцами, отложенных на начало апреля. Единственное, что пытается сделать нынешняя южнокорейская администрация – не допустить участия стратегических сил янки, но пока на этот счет полного понимания нет – ведь один из авианосцев базируется в Японии и не задействовать его трудно. Иными словами, предстоящий межкорейский саммит будет проходить на фоне топота берцов и гула военных самолетов.
В то же время, если Мун будет проявлять упрямство, то из-за океана могут создать большие трудности для южнокорейской экономики. Или как вариант, состряпав компромат, объявить импичмент демократу Мун Чжэ Ину. Тогда уж точно придется поворачивать назад, а возможно и под аккомпанемент канонады.