4 февраля 2020 года в программной речи по внешней политике новый президент США Джо Байден определил главными противниками Америки — Китай и Россию. По Байдену, Россия имеет решимость «нанести ущерб и разрушить американскую демократию». И если Китай — это «самый серьезный конкурент» для Соединенных Штатов, то России в череде стратегических противников Америки отведено почетное второе место.
Ключевой элемент национальной стратегии США — это предотвратить появление региональных гегемонов на центральном мировом материке — в Евразии. В этой связи американские стратеги определяют Россию как «возвращающуюся державу». Россия стремится восстановить свой статус великой державы и воссоздать сферу собственного влияния вблизи своих границ. На этом пути США стремятся воспрепятствовать России установить контроль над ее бывшими территориальными владениями по ее периферии, именуемыми сейчас постсоветским пространством.
Под эту стратегическую схватку эксперты в США подводят вполне рациональные мотивы и объяснения. Так, в частности, утверждается, что после окончания холодной войны планировщики в Пентагоне всерьез рассматривали возможность «уступить великим державам» — России и Китаю их собственные сферы влияния в Евразии с тем, чтобы США на следующем этапе «взаимодействовали» с ними. Это позволило бы США экономить собственные ресурсы за счет уменьшения сферы «глобального полицейского». Однако по рассмотрении вопроса планировщики в Пентагоне пришли к выводу, что Соединенные Штаты заинтересованы в предотвращении возникновения нового биполярного мира или мира нескольких великих держав, который существовал до начала мировых войн ХХ века.
Именно многополярность привела к мировым войнам, а биполярность — к затяжной глобальной борьбе на грани ядерного уничтожения — эпохе, известной как «холодная война». Поэтому американцы пришли к мнению, что стратегической целью США после окончания холодной войны станет мешать «враждебной державе» в Евразии доминировать в «критическом регионе». Сфера влияния державы в Евразии могла бы дать ресурсы и экономические возможности, чтобы на следующем этапе создать проблему для мировой гегемонии США. Подобное понимание и лежит в основе оборонной политики США на протяжении всего периода после холодной войны.
Эпоха после холодной войны на первом этапе характеризовалась военным противодействием США международным террористическим организациям. Первые признаки смены этого периода наметились в 2006—2008 годы. В феврале 2007 года в выступлении на международной конференции по безопасности в Мюнхене президент России Владимир Путин раскритиковал и отверг концепцию однополярного мира и предсказал переход к многополярному мировому порядку. Он подтвердил активную роль России в международных делах. К 2014 году и после присоединения Россией Крыма международная обстановка стала принципиально иной. Стратегическая конкуренция с державами, а не «международный терроризм», теперь стали главной проблемой для США.
Наблюдатели рассматривают эпоху возобновления конкуренции великих держав не как биполярную ситуацию (как это было в холодную войну) или однополярную ситуацию (как в эпоху после холодной войны), но как ситуацию возобновления конкуренции между тремя ведущими мировыми державами — США, Китаем и Россией. Американцы определяют своих противников — КНР и Россию в качестве «ревизионистских держав», т. е. государств, стремящихся к «ревизии» мирового порядка, в котором безраздельно господствовали США.
«Ревизионистские державы» действуют на политической, экономической и военной аренах. Они используют современные технологии в информационной сфере для конкуренции с США с целью изменить региональный баланс сил в свою пользу. Китай и Россия стремятся создать глобальный мир с иными ценностями и не в интересах США.
Ключевые особенности нынешней ситуации возобновления конкуренции великих держав это:
— использование новых форм борьбы, включая информационные сферы и кибероперации, гибридные войны и операции «неоднозначной» войны.
— идеологическое соревнование;
— вызовы ключевым элементам прежнего международного порядка;
— череда вызовов региональной безопасности;
— вмешательства на территориях «несостоявшихся государств».
Новое оборонное планирование США реагирует на возобновившуюся конкуренцию с великими державами в Евразии. Вооруженные силы США в первую очередь противодействуют военному потенциалу Китая и, лишь во вторую — России. Это требует от США правильного распределения ресурсов в направлении двух оконечностей Евразии.
Россия первой начала модернизацию своего стратегического ядерного оружия. Отчасти это был российский ответ на американскую программу ПРО. Из-за российских военных программ, подтвердивших статус ядерной державы для России, в США вновь стали уделять больше внимания защите от ядерного оружия и ядерному сдерживанию. Ядерный потенциал Китая намного скромнее, чем у России. Разумеется, он важен для США, но не в такой степени, как российский.
Согласно отчета Министерства обороны США за январь 2020 года, обеспечение ядерного сдерживания является высшим приоритетом в общей военной модернизации США. Пентагон начал модернизацию стратегических сил ядерного сдерживания США по всей имеющейся триаде. Это прежде всего стратегический ответ России. Американцы работают над новым поколением атомных подводных лодок с баллистическими ракетами, дальним бомбардировщиком следующего поколения, над новыми сухопутными баллистическими ракетами.
Следующим в череде военных приоритетов американцы числят развитие Космических сил США (USSF) для улучшения боевых способностей всех родов американских войск. Недавно Космические силы США получили свое собственное отдельное командование.
Дальше идет противоракетная оборона. Директивный документ «Обзор противоракетной обороны» 2019 года подтвердил приверженность США надежной защите от ракетных угроз. В США реализуют «многоуровневый подход» к ПРО. Он подразумевает разработку и развертывание перехватчиков для разных диапазонов высот, чтобы обеспечить дополнительную защиту от ракетных угроз.
В США развивают такую новинку, как гиперзвуковое оружие. В бюджете на 2020 финансовый год была заложена отдельная программа финансирования гиперзвукового оружия. Это позволяет американцам ускорить разработку и внедрение гиперзвукового оружия в ближайшие годы.
Создание искусственного интеллекта (ИИ) рассматривается как ключевая военная технология для будущего Соединенных Штатов. Инвестиции в создание ИИ увеличены. ИИ обеспечит новый уровень управления войсками, логистики и разведки.
Дальше в ряду технологических приоритетов в США числят технологии коммуникации пятого поколения (5G). Министерство обороны США выделяет значительные инвестиции в безопасные и устойчивые технологии связи для создания сетей 5G и ускоренного их внедрения.
События 2014 года на Украине вернули в оборонное планирование США укрепление обычных вооруженных сил США и НАТО в Европе для противодействия России на «восточном фланге» НАТО.
Особую озабоченность в Пентагоне вызвала способность США и их союзников по НАТО защитить страны-члены НАТО в Прибалтике. С 2014 года тема «обороны» Прибалтики стала самой навязчивой у высших американских военных и политических экспертов. Проблема с самого начала получила не просто военное, но и политическое истолкование. Если США не смогут гарантировать безопасность Прибалтики в ситуации гипотетической «русской атаки», то это породит кризис и развал НАТО.
Под этим «рациональным предлогом» Соединенные Штаты в последние годы предприняли ряд шагов, чтобы усилить свое военное присутствие в Европе и усовершенствовать военную мобильность из Америки в Европу на потенциальный театр военных действий на «восточном фланге». Постоянно усиливаются возможности Сухопутных войск и ВВС США для военных операций с опорой на Центральную Европу, включая увеличение военного присутствия США в Польше. В Северной Европе американцы проводят операции мобильности, развертывания и учения Корпуса морской пехоты в Норвегии, а ВМС США заходят в северные европейские воды, включая уже и Арктику. В южной части Европы Средиземное море вновь стало важным операционным районом для ВМС США. Корабли ВМС США и НАТО чаще стали заходить в Черное море. Американцы стали оборудовать в Причерноморье на южной оконечности «восточного фланга» операционный район, подобный тому, что уже создан из Германии и Польши в направлении Прибалтики.
Частично американские действия в континентальной Европе финансируются из бюджета Пентагона на созданную в 2014 году программу Европейской инициативы сдерживания (EDI).
Озабоченность по поводу возможностей НАТО по сдерживанию России в Европе стала ключевым фактором в действиях США, направленных на то, чтобы побудить своих союзников по НАТО увеличить их расходы на оборону до установленного определенного уровня. Лидеры стран НАТО с 2014 года объявили ряд инициатив по увеличению своих расходов на оборону и для переориентации НАТО с т. н. дальних экспедиционных операций «вне зоны действия НАТО» на территориальную оборону и сдерживание в самой Европе.
Присоединение Россией Крыма весной 2014 года, а также последующие события на востоке Украины и общая информационная политика России поставили перед США вопрос о том, как противостоять России в так называемой «гибридной войне» и ее «неоднозначной тактике» ведения этой войны.
Здесь на первом плане американцы определяют готовность своих сил быстрого реагирования и аналогичных подразделений НАТО. Обновленные Силы быстрого реагирования (IRF) и Силы реагирования на непредвиденные обстоятельства (CRF) позволяют США быстро противостоять угрозам их интересам по всему миру и на «восточном фланге» НАТО, в частности, готовыми к немедленным боевым действиям подразделениями.
В настоящее время американские военные и политические эксперты осознают ряд ключевых проблем в противостоянии России в Европе.
Первое. Под сомнение была поставлена «Великая стратегия» США по предотвращению возникновения регионального гегемона в отдельных частях Евразии. В этой связи задается вопрос: так ли это нужно, и не будет ли проще договориться с Россией, определив ее зону влияния?
Второе. Достаточны ли усилия США и их союзников по НАТО в Европе для противодействия России? Могут ли США одновременно противостоять в Евразии и России, и Китаю?
Третье. Насколько способны на ответ России европейские союзники США по НАТО? И готовы ли союзники вообще на такое?
Четвертое. Возможно ли ведение современной войны с использованием обычных вооружений в Европе без того, чтобы ядерное оружие не было задействовано?
Пятое. Сохраняют ли США превосходство в технологиях обычных вооружений?
Шестое. Каковы мобилизационные возможности США (и есть ли они вообще) при длительном военном конфликте с таким противником, как Россия?
Седьмое. Имеются ли адекватные стратегии для противодействия гибридной войне?