У Ташкента свой путь национальной стратегии развития — так источник в официальных узбекистанских кругах прокомментировал слова президента Белоруссии Александра Лукашенко о необходимости вступления Узбекистана в Союзное государство.
«Серия безответственных заявлений никак не соответствует достигнутым совместными усилиями обеих стран духу и уровню межгосударственных отношений. Было бы разумным уважаемому Александру Григорьевичу заняться, прежде всего, своими непростыми внутренними и внешними проблемами», — цитирует источник РИА «Новости».
Ранее Лукашенко в интервью российскому журналисту Владимиру Соловьеву заявил, что Узбекистан может из-за экономической необходимости войти в состав Союзного государства России и Белоруссии. В числе других кандидатов он назвал Украину, Армению, Таджикистан и Туркмению.
Это что ж, он весь бывший СССР хочет пригласить? Только вот кто на это согласится? Почему наше Союзное государство столь непривлекательно даже для наших бывших республик?
— По состоянию на 10 февраля 2022 года руководство Узбекистана не реагировало на эту реплику Лукашенко, — отмечает ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков.
— Звучали комментарии отдельных экспертов и политических деятелей из Узбекистана, выходили публикации, в том числе, в российских СМИ, со ссылкой на анонимные источники. Ранее президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев довольно прохладно высказывался после другого заявления Лукашенко (о необходимости для Ташкента извлечь уроки из событий в Казахстане), правда, не упоминая белорусского лидера прямо. Ташкент действительно вряд ли в обозримом будущем будет рассматривать вступление в состав Союзного государства. Достаточно вспомнить про отношения Узбекистана с ЕАЭС — насколько осторожно официальный Ташкент, являющийся наблюдателем в этой организации, подходит к вопросам дальнейшего углубления сотрудничества с ней.
«СП»: — Лукашенко в своем интервью также упомянул Туркменистан и Таджикистан. Они пока не ответили, но едва ли они там горят желанием вступать в СГ? Туркменистан очень кичится своим «нейтралитетом», а Таджикистану хватает и ОДКБ…
— Ашхабад действительно еще более осторожно подходит к интеграционным проектам, продвигаемым Россией — хотя, например, в заседании Межправительственного совета ЕАЭС в апреле 2021 года делегация Туркменистана во главе с вице-премьером Сердаром Бердымухамедовым принимала участие в качестве гостей. Таджикистан, будучи членом ОДКБ, пока не спешит вступать в ЕАЭС, несмотря на периодические заявления российских официальных лиц, что такое решение «было бы полезно» (в частности, в таком ключе в конце 2021 года высказывался посол России в Душанбе Игорь Лякин-Фролов). Это в очередной раз свидетельствует, что для этих двух государств, пусть и по разным причинам, включение в состав Союзного государства было бы малореалистичным сценарием в ближайшем будущем.
«СП»: — Лукашенко считает, что и Армения «никуда не денется». Серьезно? Ну, про Украину и говорить нечего. Или просто Батька, как обычно фантазирует?
— Стоит отметить, что пока наиболее острая официальная реакция на данные заявления Лукашенко последовала именно со стороны Еревана. Белорусский посол в Ереване после этого был вызван в МИД Армении, секретарь Совбеза страны также выразил надежду, что «белорусская сторона будет избегать подобных инцидентов.
Во-первых, именно в отношении Армении Лукашенко высказался наименее дипломатично, по сути, грубо, заявив, что Еревану «деваться некуда».
Во-вторых, у руководства Армении нет причин закрывать глаза на резкие высказывания Лукашенко — у Минска достаточно тесные контакты с Баку, а вот с Ереваном отношения сложные. Это не первый случай, когда на высказывания белорусского президента прохладно реагируют в Ереване. В свое время противоречия между двумя государствами привели к длительной паузе с назначением на должность генсека ОДКБ представителя Белоруссии Станислава Зася после отзыва Ереваном с этого поста своего гражданина Юрия Хачатурова.
В-третьих, слухи о возможности вступления Армении в Союзное государство циркулировали на Южном Кавказе и до реплики Лукашенко (например, некоторые азербайджанские эксперты не исключали, что отставка армянского президента Армена Саркисяна была связана с его несогласием именно с таким сценарием).
Премьера Армении Никола Пашиняна после ноября 2020 года неоднократно обвиняли именно в усилившемся, по мнению многих представителей армянской оппозиции, влиянии России на Ереван. И это одна из причин, почему Ереван столь оперативно отмежевался от прогнозов Лукашенко.
«СП»: — А есть хоть кто-то на постсоветском пространстве, кто мог бы теоретически захотеть присоединиться к СГ?
— Обратим внимание: вскоре после реплики Лукашенко последовал комментарий официального представителя МИД РФ Марии Захаровой, что заявление белорусского президента стоит относить не к Союзному государству, а к «возможным интеграционным процессам» в принципе. При этом контекст комментария Захаровой предполагает, что и в такой трактовке в Москве это понимают как личное видение Лукашенко. То есть, МИД РФ, пусть и с оговоркой, что Союзное государство открыто для присоединения, явно дает понять, что Москва сейчас дистанцируется от идей о расширении числа участников этого объединения.
«СП»: — Создается впечатление, что СГ не особо-то и Москве с Минском нужно. Что мы делаем не так? Или он не было нужно изначально?
— Если считать эту организацию базой для создания единого государства — конечно, таких ожиданий нынешний уровень интеграции не оправдывает. Как минимум значительная часть белорусских элит принципиально более глубокий уровень интеграции с Россией сейчас не примет, база для общественного протеста против такой углубленной интеграции в Белоруссии также есть. Возможно, даже на таком фоне можно было бы, ценой значительных усилий, добавить Союзному государству больше внешних признаков более глубокой интеграции — вплоть до принятия Конституционного акта, прямых выборов в Палату представителей парламента Союзного государства (как предусмотрено п. 3 ст.39 Договора о создании СГ), введения должности союзного президента и проведения его прямых выборов. Однако в нынешних условиях такие союзные органы рисковали бы превратиться в колосса на глиняных ногах. Поэтому осторожная тактика Москвы в подобных вопросах вполне объяснима.
— Нельзя вступить в то, что отсутствует как субъект международных отношений и даже не упомянуто в конституциях обеих стран-членов Союзного государства, — убежден кандидат политических наук, исполнительный директор мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок.
— Единственным третьим государством, которое хоть когда-то на уровне постановления парламента изъявляло желание присоединиться к белорусско-российскому союзу, была Сербия накануне бомбардировок НАТО. Тогда это был символический и отчаянный жест. Узбекистан находится в ином положении.
«СП»: — Лукашенко также говорил о том, что в СГ вступят Таджикистан, Туркмения, Украина и Армения. Это он для красного словца сказал? Чего тогда не упомянул Киргизию, Грузию и Молдову? Никаких доводов не привел… Батька вообще любит пофантазировать…
— Когда несколько лет назад идея Союзного государства начала вновь актуализироваться, ассоциированные с официальным Минском политические комментаторы стали проводить такую линию: надо мыслить шире, по-евразийски, поэтому следует расширить наш союз и стремиться включить в него… — и дальше перечислялся более-менее безумный набор неславянских и неевропейских государств, в том числе даже экзотических.
Говоря по-простому, это называется забалтыванием темы и размыванием повестки. От амбициозного проекта Союзного государства «русских людей» перешли к союзу государств, который предлагается ещё и растворить в более широком и аморфном ЕАЭС.
«СП»: — По его словам, это будет объединение «не независимых, а суверенных государств». Как это понимать?
— Ещё интересно узнать, за кого был бы действующий белорусский президент во время Гражданской войны — за большевиков или за коммунистов. Если же говорить серьёзно, то независимость и суверенитет — это синонимы, только одно понятие имеет негативный смысл (отсутствие зависимости от внешних сил), а другое позитивный (наличие собственного контроля внутри собственной территории). Противопоставление этих понятий не имеет смысла.
«СП»: — Чего мы делаем не так, что даже бывшие республики не стремятся вступать? Почему нашему союзу не хватает привлекательности?
— Только ленивый не говорил, что у Союзного государства нет образа общего желательного будущего, а именно — некоей финальной точки, которой Россия и Белоруссия хотели бы достичь по итогам реализации союзных программ. Кто-то скажет, что этого образа нет и у Европейского союза. В реальности у ЕС есть всё, включая всем известный флаг и общеевропейский парламент. Действительно, неясно, откуда взяться привлекательности Союзного государства, когда у него нет ничего «своего», то есть того, что делало бы его чем-то большим, чем просто математическим соединением — без слияния — России и Белоруссии. Есть энтузиасты с российской и белорусской стороны, которые как-то по мере сил пытаются этот проект продвинуть, но даже и у них порой заметно опускаются руки.
«СП»: — А если кто и захочет вступить, то на своих условиях? А мы к этому готовы? Мы с Минском-то никак договориться не можем…
— Действительно, у некоторых политических комментаторов, преимущественно западных, уже сложилась концепция, что Минск теперь ближе к Москве, чем когда бы то ни было в постсоветской истории, и что Лукашенко «полностью подчинился» Путину.
Нам же из Москвы, напротив, кажется, что «хвост» по-прежнему виляет «собакой» — образно выражаясь, конечно. В этой ситуации поражаешься, как младший по всем параметрам партнёр умудряется играть если не ведущую, то во всяком случае равную старшему партнёру роль в этих отношениях.
Перевод вопроса о двусторонней интеграции в плоскость «а давайте пригласим вообще всех» — один из элементов этой успешной игры Минска. Очевидно, если в интеграционном проекте будет больше участников, то Москва, как предполагается, не станет слишком уж сильно фиксироваться на Минске и требовать от него выполнять предыдущие договорённости. А там уж, как говорится, либо ишак, либо падишах…