Я редко пользуюсь в текстах словом «быдло». Не люблю это слово. Но на сей раз попробую его использовать.
Что такое быдло? Это «скот» по-польски. Жвачно-жующее домашнее животное. Тупое, готовое к забою.
Вот например лошадь. Пока бегает на воле, возит седока, весело ржёт – она лошадь. Или конь. Скакун. Как угодно называйте.
А если она уже ничего не делает, торчит в стойле, жуёт сено, пьёт воду и жиреет в четырёх стенах – она уже не лошадь. И не конь. Она – скот. То самое быдло. И её удел – пойти на колбасу.
Начиная с 91 года вся Россия была лошадью. Ельцин сотоварищи эту лошадь не кормили. Просто ездили на ней со всеми своими жёнами-детьми и семью банкирами.
Назывались эти ездоки в то весёлое время – «семья» и семибанкирщина. Носились мы по кругу, как загнанная лошадь, голодные и злые – и в конце концов, к 1999 году, ножки подкосились. Запахло концом.
Но пришёл новый президент, непьющий. И быстро смекнул: если и дальше не кормить лошадку – будет ей амба. И дал ей сена. И ещё дал. И ещё. И начал наблюдать. Пока она не очухалась и не встала на ноги.
А когда она оклемалась и встала – уселись на те же седоки, только уже числом поболее.
И поехали, весело и ласково понукая. На ночь распрягали, опять давали сена.
И воды. А утром опять садились верхом.
И побежала кобыла с весёлым ржанием. Как же – раньше-то совсем плохо было, не кормили. А теперь – лепота! И сено, и вода. А по праздникам овёс.
Что же такое быдло?
А вот эта самая лошадь и есть быдло. Ей в голову не приходит, что на ней ездят, что её используют во благо нескольких сот объевшихся паразитов, у которых уже еда из глаз течет, что жить ей столько, сколько её ноги носят.
А когда перестанут носить – её спишут на колбасу. И найдут себе другую лошадь.
Ей, лошади, даже задуматься не дают, не позволяют вспомнить, что она ещё не так давно не была скотиной, быдлом ржащим, что она была разумным существом! И что жила она не сеном или овсом по праздникам, а великими свершениями, подвигами, военными и мирными победами. Книгами, искусством, наукой, образованием, промышленностью, культурой и верой в будущее.
Ей ласково говорят:
– Про старое время помнить не надо! Нет его и никогда не будет. Надо помнить про время недавнее, когда тебя не кормили. А сейчас кормят! Довольна?
– Да! Да! – ржёт лошадь и скалит жёлтые зубы. – Довольна! Спасибо, хозяин! Дай ещё сена! А лучше – овса!
– Пожалуйста! – говорит хозяин, – на, жуй! А через 6-12 лет – вообще будешь питаться как в Европе! Сена не будет! Будет один сплошной овёс. Хочешь?
– Да, да, хочу! – весело ржёт кобыла, – спасибо, хозяин!
– Да ради Бога! Главное – беги, куда велят! И будет тебе счастье!
И бежит кобыла. Куда велели. Навстречу овсу.
Или колбасе.
Она не думает ни про то, что кобылы столько не живут, ни про то, что вчера она была человеком, а не жвачным животным. Она просто счастлива, что сегодня у неё есть сено.
И даже про то, что она уже не лошадь, а быдло, она тоже не думает.
Некогда думать, бежать надо.
Хозяин приказал.